В день начала войны вспомним о Рихарде Зорге, который первым и с точностью до дня и часа предупредил о нападении Гитлера на СССР.

Начнем с очевидного, проторенного и пройденного. Именно Зорге в радиосообщении, переданном его радистом Максом Клаузеном, уведомил Центр о дате начала войны. В Москве его информацию восприняли со скепсисом. Самая же первая радиограмма о неизбежной войне с Германией пришла из Токио еще 18 ноября 1940-го. Зорге тогда удалось узнать от спецпосланника Гитлера, заехавшего в Токио, что все приготовления к вторжению в Британию - чистейшая фикция. Германия не собирается воевать на два фронта. Фюрер решил бросить основные силы на уничтожение России.

Прошло немногим больше месяца, и Зорге передает конкретное уточнение: "На германо-советской границе сосредоточено 80 немецких дивизий. Гитлер собирается оккупировать территорию Советского Союза по линии Харьков - Москва - Ленинград". А все дивизии, которые демонстрируют, всего лишь демонстрируют, намерения вторгнуться на остров, не достигают полной численности. Часть солдат и техники уже переброшены на восток.

Хотя Сталин постоянно читал донесения Зорге, разведчика он недолюбливал. То, что сообщал Рамзай, никак не вязалось с его собственными представлениями. Вождь был уверен, что Гитлер, заключивший пакт о ненападении, не решится перечить ему, вождю народов, Сталину. Глубочайший стратегический просчет, вызванный самоуверенностью, явной недооценкой силы противника.

А тут какой-то резидентишка раз за разом передает телеграммы, от которых трясет всю разведку.

Но Зорге был абсолютно уверен в источниках своей информации. Среди них - посол Германии в Японии Отт, военный и морской атташе и постоянно наезжавшие из Берлина в Токио высокопоставленные эмиссары. Конечно, немцы, как и требовали законы разведки, постоянно блефовали, подбрасывали через своих военных разведчиков сведения то о различных датах начала военных действий, то вообще отрицая любые намерения Гитлера о нападении на СССР. Да и время шло, планы Гитлера менялись. И Зорге, не поддаваясь на дезинформацию, отсекая все подброшенное, неправдоподобное, следя из Японии за каждым сделанным в Рейхе шагом, держал Москву в курсе событий.

В марте 1941, после задушевной беседы с новым атташе ВМС Германии, Зорге дает знать: фашисты могут начать войну сразу же после победы над Англией.

11 апреля - новый сигнал о том, что немецкий Генеральный штаб завершил подготовку. И в этом же месяце - подтверждение, с описанием действий близких к Гитлеру генералов.

Вскоре Зорге навел посла Отта на мысль осведомиться у Риббентропа о стратегических планах Германии - в интересах проведения более решительной политической линии в переговорах с Японией. Ответ был конкретен - война с СССР начнется в мае.

Затем, когда обстановка около действительно туманного Альбиона меняется, в начале мая посол Отт в конфиденциальной беседе информирует своего верного помощника и фактически пресс-атташе, такова уже официальная степень доверия, что германские войска могут перейти советскую границу в конце этого месяца. Впрочем, следует оговорка, которую обвиняющие "Рамзая" в дезинформации сознательно опускают: в том же донесении подчеркивается, что есть вероятность переноса срока нападения на будущий год. И эти "временные допуски", подчеркивает Зорге, исходят не от его посольского окружения, а от тех, кто вершит дела в столице Рейха.

Так, он передает в Москву, что план нападения на СССР генерала Маркса, всего лишь однофамильца, отвергнут Гитлером после тщательного и всестороннего изучения. Окружение фюрера было довольно: "Маркс - и на Москву? Только этого нам не хватало".

Зорге знал обо всех фашистских планах, мало-мальски связанных с Россией. Это как раз и делает честь разведчику. Он постоянно в курсе меняющихся событий, отслеживает все нюансы чужих намерений.

И 19 мая Зорге посылает тревожнейшую информацию о девяти армиях из 150 немецких дивизиях, сосредоточенных на польской границе. Данные получены в конфиденциальной беседе со специальным посланником из Берлина Нидамайером.

30 мая - еще одна радиограмма.В ней прямая ссылка на Отта, утверждающего, что война с Советским Союзом начнется во второй половине июня. И, когда эта дата проходит, на Зорге из Москвы сыплются упреки в паникерстве.

Но он не боится гнуть свое, то, в чем абсолютно уверен. Рихард не из конъюктурщиков, ублажающих и убаюкивающих Сталина.

Зорге дает и собственный комментарий, но какой: посол в стране оси Берлин - Рим - Токио уверен в точности своего прогноза на 95 процентов. При этом ссылается на Риббентропа, который заверяет Отта, что нападение на СССР - вопрос решенный. В разведке, да и не только, такая ссылка на высокопоставленного источника обозначает огромную достоверность сообщения.

Затем, через день, в подтверждение переданного, приводится разговор с приятелем, военным атташе посольства Германии в Японии Шоллом: "Следует ожидать со стороны немцев фланговых и обходных маневров и стремления окружать и изолировать отдельные группы, - сообщал Зорге. - Война начнется 22 июня 1941-го". Рамзай также передает слова Шолла, что военные действия могут начаться и двумя днями позже. Сначала вторжение, а затем - объявление войны. Наступление по всему фронту, главные направления - Москва и Ленинград.

Вносит свою важнейшую лепту и помощник японского премьера, многолетний соратник Зорге - Одзаки. Посол Японии в Германии был вызван к Гитлеру. Фюрер уведомил его: мы нападем на Россию 22 июня без объявления войны. Чтобы сообщить об этом Зорге как можно быстрее, осторожный советник принца Коноэ нарушает все правила конспирации. Всю ночь он простаивает около дома Зорге, ожидая Рихарда. Полиция не может не заметить странного поведения высокопоставленного сановника. И Зорге понимает, что его группа на грани провала. Под любыми предлогами надо бежать из страны. Но разве можно подвести Родину? Кто сообщит ей важнейшую информацию, если не его, Рамзая, люди?

И 15 июня радист Макс Клаузен высылает еще одно грозное предупреждение: "Повторяю: 9 армий и 150 немецких дивизий совершат нападение на советскую границу 22 июня! Рамзай".

Порой радиограммы настолько длинны, что Клаузен передает их частями. Но все равно засечь радиопередатчик при столь длительной работе не составляет труда. Почти девять лет регулярно посылал он радиограммы в Центр. Потом Клаузен подсчитал - в среднем отправлялось по два сообщения в день. А накануне 22-го июня 1941-го группа "Рамзай" идет ва-банк.

20 июня Зорге, прямо указав источник - посол Германии Отт, - даже позволил себе в радиограмме излишнюю эмоциональность: "Через два дня начнется война между СССР и Германией. Она неизбежна". Как правило, такие выводы Центром никогда не приветствуются. Долг разведчика - добывать информацию и сообщать. А выводы - за московским начальством.

Сразу после нападения Рамзай передает в Москву: "Выражаем наши наилучшие пожелания на трудные времена. Мы все здесь будем упорно выполнять нашу работу".

В этих сообщениях - все абсолютно точно. Кроме одного. Резидент больше не имел права подписываться собственным многолетним оперативным псевдонимом "Рамзай". Центр, крайне недовольный работой Зорге, в виде своеобразного наказания сменил полюбившееся Рихарду имя на безликое "Инсон". Ведь не зря Сталин продемонстрировал недоверие Зорге и его группе начальнику Разведуправления Красной Армии генералу Голикову, решившемуся потревожить спокойствие вождя щемящим душу докладом. На донесение от 31-го мая последовало сталинское, как у Константина Сергеевича Станиславского: "Не верю". А сообщение, переданное с огромным риском радистом Максом Клаузеном за пять дней до войны, вызвало вспышку гнева: "Паникер!"

Ну, а уж после высказываний вождя все сошки рангом поменьше решительно заклеймили Зорге если не предателем, то двойным агентом. Еще до этого финансирование токийской резидентуры сократили до минимума. Жили в основном на деньги Рихарда, зарабатываемые журналистикой, и его радиста Клаузена - удачливого коммерсанта. В Центр полетела радиограмма от группы "Рамзая" с просьбой переводить значительную часть их зарплаты в Фонд борьбы с фашизмом.

Радиограммы Зорге, в отличие от многих других разведывательных донесений, не канули в вечность и не были уничтожены, сожжены. Они аккуратно хранятся в Российском государственном архиве социально-политической истории. Вместе с ними резолюция Сталина, подлинность которой почему-то оспаривают его последователи и сторонники. Но она, сделанная синим карандашом, есть, существует, хотя действительно шокирует отталкивающей грубостью. Сделана после того, как нарком государственной безопасности Меркулов все же решился положить на стол Иосифу Виссарионовичу сводки множества донесений закордонных разведчиков, в которых те криком кричали о скорой войне. Самыми точными, аргументированными, повторяющимися были донесения Рамзая из Токио. Уломала Меркулова совершить этот смелый, если не рисковый шаг, разведчица Зоя Рыбкина, она же будущая знаменитая детская писательница Воскресенская. Присутствовал при докладе и новый начальник внешней разведки Фитин. Видя, что нарком не решается ознакомить Сталина с донесениями, которым вождь не хотел верить, Зоя Ивановна использовала последний, убедивший Меркулова аргумент. А что будет, если война все-таки начнется в третьей декаде июня? С кого спросят? Именно этот, слегка шкурный довод, а не забота о судьбе Родины, заставил Меркулова дрогнуть и решиться. Увы, и этот шаг оказался бесполезным.

Вспомнил ли вождь о предупреждениях Зорге и других, когда в 3 часа 15 минут 22 июня Георгий Жуков позвонил ему на ближнюю дачу в Кунцево и сообщил: немцы бомбят советские города? Вряд ли. Рвать волосы на голове было поздно.

Сталин искренне, и в это никак не хотят поверить исследователи, полагал, что если он уже назначил главным врагом СССР проклятого британца Черчилля, то так и должно быть. Подвел культ. Слишком привык, что его слово - последнее, решающее. Болезненное самомнение не позволяло представить, что Гитлер, "усмиренный" лично им, Сталиным, посмеет наплевать на заключенный пакт о ненападении. Какие сообщения разведки, которую вождь недолюбливал. Он терпеть не мог собственных подчиненных дипломатов и торгпредов, живущих "там", а уж разведчикам всегда доверял мало. Они же общались с иностранцами без всякого контроля. Потому вождь и позволил сначала наркому Ежову, а потом и Берии истребить больше половины кадров закордонной, как тогда говорили, разведки. И если бы Зорге, как ему предлагало начальство в кровавые 1937-1938 годы, вернулся в СССР, ему было бы суждено разделить судьбы сотен коллег по профессии. Но Рихард не вернулся, тихо игнорируя приказы из Москвы. Чем вызывал прямое отторжение.

Знал ли Сталин о начале великой отечественной войны?

Большинство современных историков приписывают Сталину всевозможные грехи. В частности Иосиф Виссарионович обвиняется в том, что он не знал о начале великой отечественной войны. Но это миф. Сталин знал о готовящейся атаке не только в июне 1941 года, но был в ней уверен и в 1939 году, когда подписывался пакт Молотова и Риббентропа.

Главным аргументом практически всех историков называется записка, которую передал советскому командованию Рихард Зорге. Сам же Зорге был советским разведчиком, действующим в Германии. В учебниках приводится телеграмма, которую тот направил в СССР. В этой телеграмме он предупреждает советское командование о том, что ранним утром 22 июня 1941 года Германия нанесет удар по СССР. Разведчик предупредил, а Сталин проигнорировал. Но существовала ли на самом деле эта телеграмма? Документальных подтверждений нет. Более того, полковник СВР Карпов 16 июня 2001 года на заседании, приуроченном к 60-летию Победы. Заявил, что Рихард Зорге никакой телеграммы не писал. Это очередная попытка фальсификации истории.

Необходимо отметить и книгу, которую написал полковник Захаров. Она называется «Я – истребитель». В этой книге автор описывает, что 18 июня ему был передан приказ, согласно которому он должен был облететь западную границу СССР. Через каждые 30-50 километров Захарова ждал пограничник, который принимал от него сведения. Конечным маршрутом этой поездки Белосток. Вот, что пишет о своем визите в Белосток сам полковник Захаров. «В Белостоке я доложил командующему округом генералу Болдину обо всем увиденном. Доклад произошел сразу же после того, как Болдин подвел итог проводившимся учениям». Нас интересует в этом полете Захарова не только то, что такой полет с такими докладами мог организовать только Сталин и его круг, но и то, что на самой западной границе 18 июня 1941 года только-только закончились учения. А ведь нас убеждают в том, что Сталин запретил любые маневры войск на западной границе, чтобы не дать Гитлеру повода для начала войны. Выходит, что это был еще один миф о Сталине.

Можно с уверенностью говорить о том, что 18 июня Сталин уже точно знал о начале великой отечественной войны и понимал, что счет пошел на часы. Причиной такой уверенности является не только полет Захарова, но и тот факт, что именно 18 июня Сталин направил в Берлин срочное донесение с просьбой принять Молотова для взаимных консультаций. Сталин получил отказ! И это не просто догадка, а реальный факт. Факт, который подробно описан в биографии немецкого начальника генерального штаба Франца Гальдера.

В отношении к Сталину на момент начала войны Хрущев выступил с заявлением, говоря о том, что Сталин 22 июня сказал о том, что это генералы допустили войну и теперь сами должны за нее отвечать. Сам же Сталин якобы отправился на дачу и несколько дней беспробудно пил. Всю эту гадость десятилетиями вдалбливали в головы советских людей. И это была наглая ложь! И эта ложь всплыла после того, как генерал Горьков издал книгу «Кремль. Ставка. Генштаб». В этой книге приводится кремлевский журнал посещений Сталина. Согласно этого журнала 22 июня 1941 году Сталин начал прием в 5-45. Продолжался прием до 16-45. 23 июня прием начался в 3-20 и продолжился до 00-55 уже 24 июня. 24 июня Сталин принимал посетителей 5 часов. 25 июня все 24 часа. 26 июня - 11 часов. 27 июня – 10 часов. Согласно этого же журнала 21 июня 1941 года только в 23-00 из кабинета Сталина вышли Молотов, Берия и Жуков.

Сам же Жуков, равно, как и другие советские генералы, писали в своих биографиях о том, что ночь с 21 на 22 июня 1941 года была уже не мирной. Многие западные войска были в состоянии немедленного перехода к военной опасности. Пограничники западной границы эту ночь встретили в окопах.

Теория о том, что Иосифу Сталину, генсеку СССР, было известно о том, что фашистская Германия готовится напасть на наши земли, довольно популярна. Нередко предполагают, что генсек специально позволил Гитлеру напасть первым, чтобы привлечь Великобританию и США на свою сторону...

Рассказывает Алексей Киличенков, доцент кафедры истории России новейшего времени РГГУ, специалист в области военной истории России ХХ века, истории «холодной войны».

Эти вопросы будут актуальными до тех пор, пока мы будем изучать историю нашего Отечества. Огромная страна готовилась к войне на протяжении полутора десятков лет, пожертвовав миллионами своих жизней и очень большой долей национального богатства для того, чтобы быть к этой войне готовой. В то же время война началась для советского народа совершенно неожиданно, внезапным нападением Германии. Противоречие между жертвенной подготовкой и катастрофическим началом войны порождает вопросы, которые до сих пор волнуют как исследователей, так и обычных граждан.

Было ли известно Сталину о готовящемся нападении - вопрос непростой. Сталин, безусловно, исходил из того, что война с Германией неизбежна - это мы можем утверждать с опорой на исторические источники и документы. Это стало понятно вскоре после прихода нацистов к власти и не раз утверждалось как самим Сталиным, так и другими советскими лидерами. Допускал ли Сталин, что война начнется в 1941 году? До определенного момента нет. Начиная с подписания пакта о ненападении 1939 года, он выстраивал внешнюю политику, исходя из того, что война в Европе (с Англией и Францией) будет затяжной и продлится как минимум два - три года. После разгрома Франции летом 1940 года ситуация изменилась - с этого момента Сталин получает все больше информации о том, что Германия готовится к войне с Советским Союзом. Ряд мер, принятых советским руководством в мае 1941 года, свидетельствовал о том, что Сталин допускал возможность нападения Германии в ближайшее время. Но все же он считал такой сценарий маловероятным.

Объяснялось это прагматическими причинами. Сталин был уверен, что начало войны с СССР летом 1941 года Гитлеру не выгодно, не раз повторяя, что Гитлер - не такой идиот, чтобы первым начать войну на два фронта. Кроме того, если оценить ту сумму информации, которой Германия обладала на момент нападения на СССР, ничто не позволяло утверждать, что СССР готовится к превентивному удару. Ни состояние вооруженных сил, ни дислокация войск, ни документы, известные Германии, - ничто не давало оснований для такого вывода, хотя идея впоследствии стала основой пропагандистского мифа, оправдывающего внезапное нападение Германии.

Мог ли Сталин допустить такое начало войны, исходя из перспектив военного союза с Англией и США? Я эту возможность исключаю полностью. Та модель отношений со странами Запада, которой Сталин следовал в 1940 - 41 годах, не дает оснований для такого утверждения. Реакцией СССР на действия Германии в 1939 - 1940 годы было полное одобрение и поддержка. Сталин игнорировал попытки Черчилля предупредить его о скоплении германских военных сил у советской границы. Таким образом, он не то, чтобы закрывал дверь для отношений с Англией, но даже не открыл ее. Моя гипотеза состоит в том, что Сталина не пугала возможность начала войны с Германией в ситуации полной дипломатической изоляции, т. е. войны один на один. Иначе бы он попытался наладить контакты с Англией в 1940 году, но таких попыток не было.

СССР может выиграть эту войну один, без союзников - таким убеждением были продиктованы действия Сталина накануне 22 июня.

Накануне 70-летия начала Великой Отечественной войны Служба внешней разведки рассекретила архивные документы с информацией о планах нападения Германии на Советский Союз. Как утверждает составитель сборника под заголовком "Агрессия", СССР знал о готовящейся войне. Почему же тогда возник тезис о "внезапности нападения Германии"?

Автор сборника генерал-майор в отставке Лев Соцков в максимально сжатые сроки собрал и представил в своей книге больше 200 аналитических записок, расшифрованных депеш и телеграмм, которые советские агенты отсылали в Кремль с 1939-го по 41 год. В основном, это документы из Европы – Англии, Польши, Италии, Франции и, конечно же, из самого Берлина. Материалы из Японии или Америки в книгу не вошли. Но, как утверждает сам Лев Соцков , он постарался включить в сборник из почти шестисот страниц все доступные на сегодня архивные документы:

– Все эти документы добывала внешняя разведка. Этот сборник открывает закулису европейской политики. В 1938 года, когда готовилось Мюнхенское соглашение, началась большая гонка. Все знали, что война будет. Сценарий нашего политического руководства был очевидным. После совещания (я имею в виду содержание переговоров между премьер-министром Великобритании Чемберленом и премьер-министром Франции Даладье) телеграмма о содержании этого документа была у Сталина на столе. Сценарий заключался в том, чтобы гитлеровская Германия двинулась сначала на восток.

Почти каждая депеша от советских разведчиков доказывает: Иосифу Сталину не раз сообщали о том, что Германия готовится к войне. Он знал даже примерные даты планируемого нападения. К примеру, среди почти 30 свидетельствующих об этом документов опубликовано и сообщение из Рима – посол Италии в Германии передал Муссолини, что нападение на СССР начнется в промежуток с 20 по 22 июня. Несмотря на кризис службы разведки, спровоцированный жесточайшими репрессиями 37 года, немногочисленные работающие за границей агенты предоставили Сталину всю возможную информацию. Основных же источников у СССР было всего два. Об этом рассказал офицер внешней разведки в отставке Лев Соцков:

– Вообще говоря, лучше всего иметь агентом начальника Генштаба, который будет знать все, но так не бывает. Были, однако, два человека: офицер Главного штаба ВВС и офицер из аппарата Геринга. Через них проходили соответствующие документы, и они были в курсе дела. 17 июня начальник внешней разведки доложил Сталину, что немцы произвели назначение начальников военно-хозяйственных управлений будущих округов оккупированной территории СССР – то есть, по сути уже назначили людей, которые должны были заняться грабежом страны после ее оккупации.

Личные комментарии автора сборника и оценку документов можно найти только в предисловии или коротких примечаниях. Соцков намеренно придерживается в книге сухого стиля, поскольку донесения разведки говорят сами за себя. Автор, прошедший Великую Отечественную, коротко описал основные задачи, которые ставил перед собой, публикуя эту книгу: развенчать миф о равной ответственности Германии и СССР за миллионы погибших, а главное – доказать, что война для СССР не была неожиданной. Почему тогда Сталин постоянно заявлял о "вероломном" нападении агрессора – пытался ли он таким образом скрыть свою неготовность к войне? Лев Соцков считает, что это связано с боязнью Сталина оказаться агрессором перед лицом мировой общественности. С этим согласен и историк Николай Сванидзе:

– Внезапное нападение Германии – это абсолютно пиаровская формулировка, которая должна была объяснить советским людям причины неготовности нашей армии к войне. Уже очень давно ни одна армия заранее не предупреждает, что она атакует другую армию или другую страну. Конечно, Сталин знал о готовящейся войне, но он боялся провоцировать Гитлера, и поэтому всячески ему показывал, что он этим предупреждениям не верит. Сталин – человек, который подозревал всех на свете, включая своих ближайших родственников, и верил только одному человеку – Гитлеру. В душе Гитлер был для него абсолютно родственным персонажем.

Материалы агентов, приходившие в Кремль из заграничных резидентур, публикуются в России впервые. Сняв гриф секретно с большой части предвоенного архива, Служба внешней разведки не собирается оглашать имена тех сотрудников, которые добывали эту информацию. Но к 70-летию Победы в Великой Отечественной войне Федеральное архивное агентство планирует создать базу данных, которая предоставит пользователям полный доступ к военным документам. Этот вопрос уже согласован с Министерством обороны. Предположительно, в архиве будет около 11 миллионов дел.

22 июня 2011г. исполняется 70-я годовщина начала Великой Отечественной войны – величайшей трагедии первой половины 20 века. О войне написано немало, однако сегодня говоря о Великой Отечественной войне многие «историки», «публицисты», «деятели» СМИ и искусства в угоду общепринятой тенденции принижают роль руководителя СССР И.В.Сталина в организации обороны и достижении дальнейшей победы над врагом. Либо вовсе не говорят об участии Сталина. Кроме того в СМИ продолжают раздаваться голоса «десталинизаторов», обвиняющих Сталина за несвоевременную подготовку к войне, растерянность и чуть ли не паникёрство после её начала. Однако новые архивные данные, открытые изследователями ещё раз утверждают тезис о том, что И.В.Сталин накануне войны напряжённо работал, сопоставлял данные различных источников разведки о возможной дате начала войны с гитлеровской Германией, делал выводы и принимал необходимые решения для минимизации военных потерь.

Несмотря на это трагедии, как мы знаем, избежать не удалось. Но в этом вина не Сталина, а военачальников высшего командного состава Красной Армии, таких как Жуков и Тимошенко, которые реализовали в войсках «стратегию наступательной войны» разработанную «жертвой сталинских репрессий» М.Н.Тухачевским.

Ниже приводим материал, опубликованный в газете «Аргументы Неделi » (от 8.06.2011 и 16.06.2011г., «Кто предупредил Сталина» ) в котором приводятся архивные данные, записи военного дневника маршала С.М.Будённого, которые подтверждают, что Сталин узнал о точной дате нападения Германии на СССР накануне этого нападения и принял все необходимые меры для сохранения боеготовности личного состава Красной Армии.
Текст публикаций приводим полностью. Выделенный жирным шрифтом текст – ИАС.

Информационно-аналитическая служба (ИАС) КПЕ

«Военный дневник Буденного» – ключ к разгадке тайны начала войны

70 лет прошло с начала Великой Отечественной войны, но непримиримые споры продолжаются. Историки и политики никак не могут договориться: знал или не знал Сталин, когда начнется война, и почему пропускал мимо ушей предупреждения разведки? Предлагаем вам ознакомиться с отрывками нового исследования историка и публициста Николая Добрюхи, заставляющего взглянуть на начало Великой Отечественной войны с неожиданной точки зрения, основанной на не известных до сих пор документах исключительной важности.

Пять документов

Сталин не очень-то доверял разведданным . Он видел в них прежде всего возможность для провокаций . А тут вдруг получил сообщение, которому поверил настолько, что тут же созвал высшее военное руководство и уже вечером 21 июня 1941 года приказал издать «сверхсекретную директиву (без номера)» о приведении войск западных приграничных округов в полную боевую готовность.

Трудно поверить, чтобы такой осторожный человек, как Сталин, игнорировал разведку. Что война начнётся, Сталин знал и без разведчиков. Весь вопрос заключался в точной дате.

Недавно мне в руки попали пять документов. Важнейшим из них является написанный простым карандашом «Военный дневник первого зама наркома обороны маршала Будённого» о последних предвоенных часах в Москве .

Следующий по важности документ указывает, когда именно и кто конкретно из высшего советского руководства получил данные, на которые Сталин впервые отреагировал ответными мерами.

Это был нарком иностранных дел Молотов . Он получил информацию по дипломатическим каналам и тут же (в 18 часов 27 минут 21 июня 1941 г. ) доставил её в Кремль Сталину. Именно в это время, согласно Журналу учёта посетителей сталинского кабинета в Кремле, произошла чрезвычайная встреча Сталина и Молотова. В течение 38 минут они обсудили привезённую Молотовым информацию, из которой следовало, что 22–23.06.41 г. ожидается внезапное нападение немцев или их союзников.

Эта информация стала основой для уже упомянутой «сверхсекретной директивы без номера», которую выработали приглашённые через полчаса другие высокопоставленные руководители: председатель Комитета обороны Ворошилов , нарком НКВД Берия , первый зам. председателя СНК Вознесенский , секретарь ЦК ВКП(б) Маленков , нарком ВМФ Кузнецов , нарком обороны Тимошенко , секретарь Комитета обороны И.А. Сафонов . В 20 часов 50 минут к ним подключились начальник Генштаба Жуков , первый зам. наркома обороны Будённый . А чуть позже, в 21 час 55 минут, и начальник Главного политического управления РККА Мехлис .

3-й документ представляет собой написанный Маленковым черновик «Секретного Постановления Политбюро» об организации Южного фронта и Второй линии обороны 21 июня 1941 года . «Завтрашнюю войну» уже 21 июня воспринимают как свершившийся факт. Западным военным округам срочно присваивают понятия «фронтов». Именно Будённый, согласно этому черновику, был назначен командующим Второй линией обороны.

4-й документ отражает настроения в окружении Гитлера и свидетельствует, что оттягивания войны против СССР больше не будет. Для продолжения войны против Англии Германия остро нуждается в нефти, металле и хлебе . Всё это можно быстро получить только на Востоке. А для этого следовало начать войну против СССР не позже 22–30 июня, чтобы было время собрать так нужный Германии урожай.

В донесении разведки 1-го управления НКГБ от 24 марта 1941 г. на этот счёт сказано так: «Среди офицеров штаба авиации существует мнение, что военное выступление против СССР якобы приурочено на конец апреля или начало мая. Эти сроки связывают с намерением немцев сохранить для себя урожай, рассчитывая, что советские войска при отступлении не смогут поджечь ещё зелёный хлеб». Потом из-за плохой погоды произойдёт серьёзная корректировка сроков в сторону лета…

5-й документ , полученный мною ещё 20 лет назад от писателя Ивана Стаднюка, по-настоящему «заговорил» только теперь, когда удалось собрать воедино предыдущие четыре документа. Это откровение Молотова , который сообщил Стаднюку, что, строго говоря, Гитлер начал войну не без объявления, как считается до сих пор. Он объявил её примерно за час до начала военных действий. Точнее, собирался объявить.

Вот как рассказал про это сам Стаднюк: «В ночь с 21 на 22 июня 1941 года между двумя и тремя часами ночи на даче наркома иностранных дел СССР Молотова раздался телефонный звонок. На другом конце провода представились: «Граф фон Шуленбург , посол Германии ». Посол просил срочно принять его, чтобы передать меморандум об объявлении войны. Молотов назначает встречу в наркомате и тут же звонит Сталину. Выслушав, Сталин говорит: «Езжай, но прими посла только после того, как военные доложат, что агрессия началась… ».

Немецкая хитрость не прошла. Получением меморандума после начала военных действий Сталин хотел показать всему миру, что, мало того, что Гитлер нарушил договор о ненападении, он ещё и сделал это глубокой ночью, использовав фактор внезапности.

Через несколько часов в радиообращении к народу Молотов скажет: «Нападение на нашу страну совершено, несмотря на то, что… германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению Договора.

…Уже после совершившегося нападения германский посол в Москве Шуленбург в 5 часов 30 минут утра сделал мне, как народному комиссару иностранных дел, заявление от имени своего правительства о том, что германское правительство решило выступить с войной против СССР в связи с сосредоточением частей Красной армии у восточной германской границы… ».

Гитлер готов был объявить войну. Но собирался сделать это по-волчьи, ночью, чтобы, не дав противоположной стороне опомниться и путём переговоров ответить на выдвинутые претензии, уже через час-другой начать боевые действия.

«Сказки маршала Жукова»

Многие воспоминания Жукова очень приблизительны . Исследователи обнаружили столько, мягко говоря, неточностей в его мемуарах, что их даже стали называть «Сказки маршала Жукова».
И вот недавно обнаружилась ещё одна…

«Под утро 22 июня нарком С.К. Тимошенко, Н.Ф. Ватутин и я находились в кабинете наркома обороны. В 3 часа 07 минут мне позвонил по ВЧ командующий Черноморским флотом адмирал Ф.С.Октябрьский и сообщил: «Система ВНОС флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолётов… В 3 часа 30 минут начальник штаба Западного округа генерал В.Е. Климовских доложил о налете немецкой авиации на города Белоруссии. Минуты через три начальник штаба Киевского округа генерал М.А.Пуркаев доложил о налёте авиации на города Украины. <...> Нарком приказал мне звонить И.В.Сталину. Звоню. К телефону никто не подходит. Звоню непрерывно. Наконец слышу сонный голос дежурного генерала управления охраны.
– Кто говорит?
– Начальник Генштаба Жуков. Прошу срочно соединить меня с товарищем Сталиным.
– Что? Сейчас? – изумился начальник охраны. – Товарищ Сталин спит.
– Будите немедля: немцы бомбят наши города!
…Минуты через три к аппарату подошел И.В. Сталин. Я доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия… »

Итак, по словам Жукова, он разбудил Сталина после 3 часов 40 минут и сообщил ему о нападении немцев . Между тем, как мы помним, Сталин в это время не спал, так как ещё между двумя и тремя часами ночи Молотов доложил ему, что звонит посол Германии Шуленбург, чтобы передать меморандум об объявлении войны .

Не подтверждает слова Жукова и шофер вождя П.Митрохин : «В 3.30 22 июня я подал машину Сталину к подъезду дачи в Кунцево. Сталин вышел в сопровождении В. Румянцева…» Это, кстати, тот самый «дежурный генерал управления охраны », который, по словам маршала, тоже должен был ещё спать.

Короче говоря, память подвела Жукова по всем статьям … Так что теперь мы имеем полное право, не обращая внимания на «сказки маршала Жукова», довести наше расследование до конца и ответить на главный вопрос: «К то мог быть тем «источником», который 21 июня 1941 года в 18 часов 27 минут точно предупредил Сталина, что война начнётся завтра? »

Почему Сталин не верил разведчикам

Сталин действительно не доверял разведчикам. Относительно одного из них даже написал наркому госбезопасности Меркулову примерно за пять дней до войны: «Можете, послать ваш «источник» из штаба германской авиации к е… матери. Это не «источник», а «дезинформатор». И. Ст. ». Между тем этот «источник» под именем «Старшина» сообщал: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время ».

Напрашивается вывод: если Сталин не прореагировал даже на такое сообщение, значит, у него был «источник» намного значительнее . И на этот «источник» он среагировал должным образом тотчас, как только Молотов вечером 21 июня доставил ему экстренную новость из Берлина.

Каждый из разведчиков указывал свои сроки и версии развития военных событий. Поэтому у Сталина невольно должен был возникать вопрос: «Кому верить? «Корсиканцу»? Зорге? «Старшине»? Невозможно было нормально воспринимать все эти крайне противоречивые сведения, в которых даты и направления боевых действий всё время менялись, даже исходя от одних и тех же лиц.

Эти данные менялись и у самого Гитлера в зависимости от складывавшихся обстоятельств и от той игры, которую вели германская контрразведка и геббельсовская пропаганда. Имело место и усыпление бдительности. Советские военные постепенно привыкли к постоянным и многочисленным нарушениям границы со стороны немецких самолётов и якобы заблудившихся солдат. Да и сама граница , передвинутая в соответствии с секретным протоколом к «дружественному» пакту Молотова – Риббентропа, толком ещё не была оборудована и провоцировала на подобные шаги обе стороны . На этот счёт в «Военном дневнике Буденного» есть следующее убийственное признание, сделанное за несколько часов до начала войны: «Нарком обороны делает оборонительную линию по всей новой границе после 1939 года и вывез всё вооружение из бывших укрепленных районов и свалил его кучами по границе »… Чуть погодя Буденный напишет: «оружие сваленное… попало к немцам, а бывшие укрепрайоны остались обезоруженными ».

Борман, Чехова или Шуленбург?

Итак, Сталин называет «дезинформатором» агента «Старшину», не верит «Корсиканцу» и Зорге. Логично предположить, что у Сталина был другой источник, причём уровнем выше. Кто? Человек из непосредственного окружения Гитлера? Или просто близкий к нацистской верхушке?

В последние годы появились предположения, что «источником» №1 мог быть посол Германии в СССР граф Вернер фон Шуленбург . Дипломат с 40-летним стажем, он почитал Бисмарка и помнил установку «железного канцлера»: самыми большими ошибками для Германии станут война на два фронта и война с Россией. Позднее Шуленбург превратился в убежденного врага гитлеровского режима, за участие в «заговоре 20 июля 1944 г.» был повешен. Но опять же – никаких доказательств его предвоенного сотрудничества с нами.

Между тем, увлеченные поисками агента №1, мы не задаём себе самый простой вопрос: а когда этот предполагаемый суперагент мог узнать о грядущем нападении ? Ведь по логике – только после того, как соответствующее решение примут в Берлине. А когда оно было принято?

Дневник Геббельса

Откроем рассекреченный ныне дневник министра пропаганды гитлеровской Германии доктора И.Геббельса:

«16 мая 1941 г. Пятница. На Востоке должно начаться 22 мая. Но это в какой-то мере зависит от погоды… »

(То есть 16 мая даже Гитлер ещё точно не знал, когда всё начнётся . Откуда же было знать остальным, в том числе и Сталину? Планы нападения все время меняли погода и всякие неувязки в ходе военных приготовлений. При этом был всё-таки срок, после которого восточная кампания во многом теряла смысл – ведь целью её было победить Россию до зимы . И объективно таким крайним сроком мог стать один из последних десяти дней июня).

Напоминая имена

Упоминаемый в тексте советский агент «Старшина » – офицер штаба люфтваффе лейтенант Харро Шульце-Бойзен . «Корсиканец » – научный советник министерства экономики Арвид Харнак . Оба были не только убежденными антифашистами, но и осведомленными «источниками».

«24 мая 1941 г. Суббота. Мы усердно распускаем по всему свету слухи о высадке в Англии…
5 июня 1941 г. Четверг. Наши высказывания насчет предстоящей высадки (на Британские острова – Авт.) уже начинают действовать. А затем сможем действовать мы, пользуясь всеобщей неразберихой…

14 июня 1941 г. Суббота. Английские радиостанции уже заявляют, что сосредоточение наших войск против России – блеф, которым мы прикрываем свои приготовления к высадке в Англии. Такова и была цель задумки!

15 июня 1941 г. Воскресенье. Из перехваченной радиограммы (…) Москва приводит в боевую готовность военно-морской флот. Значит, дело там обстоит не так уж безобидно, как хотят показать… »

Эти слова Геббельса свидетельствуют, что, вопреки привычному мнению, Сталин говорить-то говорил о своём неверии в нападение Германии летом 1941 г., однако принимал необходимые меры !

Однако Гитлер по-прежнему не определился с точным днём и часом нападения. За 6 дней (!) до начала военных действий Геббельс записывает:

«16 июня 1941 г. Понедельник. Вчера (…) во второй половине дня фюрер вызывает меня в Имперскую канцелярию. (…) Фюрер подробно разъясняет мне положение: нападение на Россию начнётся, как только закончится сосредоточение и развертывание войск. Это будет сделано примерно в течение недели. (…) Италия и Япония получат только извещение о том, что мы имеем намерение в начале июля направить России ультимативные требования. Это быстро станет известным. (…) Чтобы завуалировать подлинную ситуацию, необходимо и далее неотступно распространять слухи: мир с Москвой! Сталин приезжает в Берлин!..

17 июня 1941 г. Вторник. Все подготовительные меры уже приняты. Это должно начаться в ночь с субботы на воскресенье в 3.00. (Вот оно!!! – Авт.).

18 июня 1941 г. Среда. Мы настолько захлестнули мир потоком слухов, что уже и я сам с трудом ориентируюсь… Наш наиновейший трюк: мы планируем созыв большой мирной конференции с участием также и России…

21 июня 1941 г. Суббота. Вопрос о России с каждым часом становится все драматичнее. Молотов (вчера) попросил визита в Берлин, но получил резкий отказ…

22 июня 1941 г. Воскресенье. (…) нападение на Россию начинается ночью в 3.30… Сталин должен пасть… »
(Характерна пометка Геббельса, уточняющая время: «вчера»).

Без суперагента

Иначе говоря – кто бы ни был советским суперагентом, о нападении немцев он никак не мог узнать раньше 17 июня .

Но, может, сам поиск этого суперагента – ложный путь? И его просто не было? Ведь разведка добывает информацию по разным каналам. Есть, например, и такой – перехват дипломатических сообщений.

Помните слова из дневника Геббельса от 16 июня: довести до сведения Италии и Японии, что в июле Германия намерена направить России ультиматум? Задача – «завуалировать подлинную ситуацию».

Но дипломаты ведь ещё общаются между собой, обсуждают текущие события в неофициальном порядке. Тем более – такой повод! Вот и Шуленбург тогда беседовал с послом Италии в СССР Россо.
Согласно шифровке, перехваченной советскими спецслужбами, 19 июня 1941 г. Россо направил в МИД Италии сообщение, в котором говорилось: Шуленбург в строго конфиденциальном порядке сказал ему, «что его личное впечатление (…), что вооруженный конфликт неизбежен и что он может разразиться через два-три дня, возможно, в воскресенье ».

Оставшееся время

Теперь, если мы сведём вместе все имеющиеся на этот счёт документы (в том числе приведенные в прошлом номере), то они следующим образы ответят на поставленные вопросы: когда и откуда Сталин узнал о предстоящем нападении, какова была дальнейшая логика его действий?

Шифровка Россо , судя по всему, сразу оказалась у Сталина .
И он дал указание Молотову срочно обратиться в МИД Германии. Однако, как записал в своём дневнике Геббельс в субботу 21 июня 1941 г.: «Молотов (вчера) попросил визита в Берлин, но получил резкий отказ…»

«Вчера »… То есть – 20 июня. А ответ пришёл на следующий день – 21 июня. Получив его с комментарием, что «это следовало бы сделать на полгода раньше», Молотов понял: перехваченные слова Шуленбурга уже не просто предположение . И тут же отправился в Кремль. Когда он вошёл в кабинет Сталина, часы показывали 18.27.

«…21 июня в 19 часов были вызваны Тимошенко, Жуков (начштаба РККА) и я (замнаркома обороны). И.В. Сталин сообщил нам, что немцы, не объявляя нам войны, могут напасть на нас завтра, т.е. 22 июня, а поэтому, что мы должны и можем предпринять сегодня же и до рассвета завтра 22.06.41.
Тимошенко и Жуков заявили, что, «если немцы нападут, то мы их разобьём на границе, а затем на их территории ». И.В. Сталин подумал и сказал: «Э то несерьёзно ». И обратился ко мне и спросил: «А Вы как думаете? » Я предложил следующее:
Во-первых, немедленно снять всю авиацию с приколов и привести её в полную боевую готовность. Во-вторых, войска погран(ичных) и воен(ных) округов выдвинуть на границу и занять ими позиции, приступив немедленно к сооружению полевой фортификации… (далее следует перечисление других предложений Буденного. – Авт. ).

За этой линией обороны развернуть резервный фронт, где будут обучаться отмобилизованные дивизии и части, которые производят все фортификационные работы, как на фронте, но резервном.
…Это надо делать и потому, что пр(отивни)к уже стоит на нашей границе в полной боевой готовности, выставив многомиллионную армию, армию – уже имеющую боевой опыт, которая только ждёт приказа и может не дать нам отмобилизоваться».

И.В. Сталин сказал, что «Ваши соображения правильные, и я беру на себя поговорить по вопросу авиации с комвойсками округов, а наркому и штабу дать указания округам ».

«Вы знаете, что у нас сейчас делается на границе? »
Я ответил, что нет, не знаю…
Оказывается, (…) нарком обороны делает оборонительную линию по всей новой границе после 1939 года и вывез всё вооружение из бывших укрепленных районов и свалил его кучами по границе и там же на границе работало свыше миллиона людей (рабочая сила), которые в большей своей части попали к немцам, оружие сваленное также попало к немцам, а бывшие укрепрайоны остались обезоруженными .

После этого обмена мнениями т. Сталин попросил собрать Политбюро… И.В. Сталин информировал Бюро, что при обмене мнениями выяснилось, что у нас нарком обороны и штаб вопросами обороны занимаются поверхностно и необдуманно, и даже несерьёзно .

Тов. Сталин предложил «образовать особый фронт, подчинив его непосредственно Ставке , и назначить Буденного командующим фронтом…

Я после принятых решений на Политбюро ЦК ВКП(б) пошёл прямо к себе на работу…
В 4.01 22.06.41 мне позвонил нарком т. Тимошенко и сообщил, что немцы бомбят Севастополь и нужно ли об этом докладывать т. Сталину? Я ему сказал, что немедленно надо доложить, но он сказал: звоните Вы! Я тут же позвонил и доложил не только о Севастополе, но и о Риге, которую немцы также бомбят. Тов. Сталин спросил: а где нарком? Я ответил: здесь со мной рядом (я уже был в кабинете наркома). Тов. Сталин приказал передать ему трубку…Так началась война!»

Об авторе:
Николай Алексеевич Добрюха (НАД) – историк и публицист, автор книги «Как убивали Сталина», неожиданное продолжение которой – «Сталин и Христос» – ожидается осенью этого года. Помогал оформлять воспоминания и политические размышления бывшим председателям КГБ В.Семичастному и В. Крючкову. Автор многочисленных выступлений на радио и ТВ и публикаций в центральных газетах.