Христианство

Христианство – монотеистическая религия, основанная на жизни и учениях Иисуса Христа. В христианстве две священных книги Библия (Ветхий Завет) и Новый Завет. Если эти две священных книги расходятся в трактовке каких-то событий и вещей, то несомненное предпочтение отдается Новому Завету. Сами верующие считают христианство здоровым образом жизни .

Очень сильные расхождения в этих книгах по отношению к питанию. Христиане считают, что с приходом Христа многие законы и запреты перестали действовать. Законы существовали для достижения духовности, Христос показал, что любой человек духовен, своей смертью он искупил все грехи человечества.

По отношению к питанию примечательны слова: "Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною. Пища для чрева, и чрево для пищи."(1Кор.6, 12-13)

То есть, человек может употреблять в пищу абсолютно все, но далеко не все полезно. А так как мы должны беречь свое тело как сосуд для души, то наша обязанность думать о здоровье и о том, как быть здоровым. Здоровое питание – залог здоровья, поэтому употреблять в пищу все подряд не рекомендовано, хоть и позволительно.

Именно эти принципы заложены в христианстве, где не существует полных запретов на какие-нибудь продукты, но существуют правила ограничений.
Разберемся более детально в питании христиан.

Первые люди были вегетарианцами, ели траву, плоды деревьев. Этим же питались все, «в ком есть душа живая». Эта пища была благоприятна для развития человека, первые люди, по словам из Библии, жили очень долго. Но условия изменились, люди размножились. Ною было разрешено в пищу «все движущееся, что живет». Строгий запрет был на плоть с кровью (душою), любую другую пищу можно было употреблять.

Такой способ питания существовал до того момента, когда особые указания по употреблению пищи получили евреи через Моисея (Левит и Второзаконие). Евреи были сильной, здоровой и умной нацией. Об этом можно судить по тому, что при переходе через пустыню не было заболевших. Об уме еврейских детей можно судить по рассказу о Данииле, жившему во дворце царя египетского. Даниил старался по возможности придерживаться законов кашрута (что было тяжело среди иноверцев). Питание пророка Даниила состояло из овощей, фруктов и злаков. Даниил перед царем показал себя умнее египетских мудрецов.

Иисус Христос, как иудей, придерживался законов питания своего народа. Но после его смерти и воскресения остался лишь один запрет: не есть идоложертвенное, хотя даже в этом случае, если человек не мог знать точно, что это за мясо, лучше было не задумываться о его происхождении. Тем не менее, в рацион включаются продукты, полезные организму. Давайте разберемся, почему.

Христианин должен быть живым свидетельством правильности учения Христа, здоровое тело во многом зависит от питания. Новый Завет содержит множество сведений об отношении христианина к пище. Главное, не налагать никакого бремени, кроме необходимого: воздерживаться от идоложертвенного, крови, мяса мертвого животного. И все. В христианстве запретов на вид пищи нет. А вот потребление ее строго регламентировано.

Во-первых, актуальна заповедь: не убий, которая распространяется не только на человека, но и на любое животное «с душою». Поэтому убийство животного допускается только при необходимости, когда нет никакой другой пищи. В современном мире другой пищи достаточно, поэтому отказ от мяса животных может только приветствоваться. К тому же, «добродетельный человек чтит жизнь животного».

Во-вторых, хоть и нет явного запрета на употребление в пищу свинины, но все-таки бесов Иисус отправлял в стадо свиней, то есть христианину стоит избегать включения в рацион мяса свиней. Жирное мясо способно вызвать заболевания сердца и психики (стадо свиней в ярости бросалось со скалы, и умирало от разрыва сердца).

В третьих, чем питался Иисус со своими сподвижниками? Как правило, это были плоды деревьев, в тени которых они отдыхали, хлеб, который можно было брать с собой в дорогу, и мед.

Когда проповеди Христа приходили слушать различные люди, которым надо было что-то есть, Христос кормил всех хлебом и рыбой. Он не стал кормить людей более сытным мясом, потому что на переваривание мясной пищи необходимо больше времени, мясо не способствует духовному развитию, кроме того, человеку надо отдохнуть, что непозволительно во время сжатых сроков, которые отводились на проповеди и учение.

Растительное масло применялось не только в пищу, но и в некоторых обрядах, можно сказать, что оно «благословенно», блудница, принесшая Иисусу Христу сосуд с маслом, была допущена к трапезе. Помните, что все сподвижники Христа – иудеи, которым сидеть за столом с не евреем запрещено, а есть продукты, до которых дотрагивался не иудей, – грех.

Как относился Иисус Христос к вину? Вино в рационе допустимо, но оно должно быть качественным (эпизод превращения воды в вино на свадьбе, когда вода стала качественным вином, значительно лучшим, чем подавалось в начале свадебной церемонии). Ни в коем случае нельзя напиваться, это грех.

Иисус Христос соблюдал длительные посты, в которые он практически ничего не ел. Для размышлений он отправлялся в пустыню, чтобы его никто не отвлекал, и не было всевозможных соблазнов. Сам он не говорил, чтобы следовали такой духовной практике все люди, это невозможно, но многие христианские святые, монахи и отцы церкви придерживаются правила соблюдения постов и отказываются от пищи животного происхождения, питаясь растительной пищей. Умеренность в еде необходима, чтобы не плоть руководила нашими поступками, а ум. Нельзя приносить мясо для освящения. Освятить можно плоды, хлеб, растительное масло, кагор, крупяные блюда. В особые дни допускается освящение сдобы (блины, куличи) и яиц. Ритуальная пища раздается голодным и бедным или съедается служителями церкви. Освященную пищу категорически нельзя выбрасывать или отдавать животным. Иисус Христос учил, а позднее повторили его апостолы, что ради еды не надо разрушать божье создание, если есть возможность поесть что-либо другое.

Подведем краткий итог питания в христианстве. Нет никаких запретов на употребление пищи, кроме пищи с кровью и мертвечины. Но употребление мяса не приветствуется, существует множество ограничительных постов и постных дней (в году их более 200). Почти столько же запретительных дней на молочные продукты и яйца (их меньше на неделю, в Масленицу допускается употребление молочных продуктов, а вот мясное уже есть нельзя). Постные дни – дважды в неделю (вне постов). В некоторые постные дни допустима рыба. На способы приготовления пищи запретов нет. Здесь уже можно сказать о традиционной русской кухне, в ней много супов, вторые блюда тушатся, запекаются (еда готовилась в русской печи, жарить на ней было очень трудно). Растительная пища используется по сезону, свежая или подвергшаяся тепловой обработке. Ее можно освящать, значит, именно фрукты и овощи благословенны. Мед не считается пищей животного происхождения, разрешен в пост, он предпочтительнее сахара, особенно в те дни, когда не рекомендуется употребление в пищу приготовленного руками человека. Пост предполагает некоторые дни питаться пищей, которую не надо готовить, то есть орехи, семечки, фрукты и овощи.

В целом такое питание можно назвать здоровым. Для православных, думающих о том, как быть здоровым всем членам семьи, питание в соответствии с канонами религии будет полезным. Разумное чередование употребления животной и растительной пищи, рациональное соотношение по употреблению насыщенных и ненасыщенных жиров. Мучная сдоба и сладости (конфеты, шоколад) по праздникам – это тоже разумно. Недостатки: хоть редко, но разрешена жирная пища животного происхождения (жирное мясо, сало), ограничения только в пост на употребление жирной молочной продукции (сливки, сметану, сливочное масло). Если строго придерживаться постов, то в рационе мало рыбы. Большинство христиан полагают, что рыба не относится к животной пище, и едят ее всегда. Но отношения к рыбе неоднозначны, например, в строгий Великий пост употребление рыбы разрешено всего дважды (Благовещение и Вход Господень в Иерусалим) и один раз икра (Лазарева суббота). Разрешение на свинину и свиное сало можно объяснить климатическими условиями. В России всегда было холодно, поэтому мясная пища необходима. А сало хранится лучше, чем мясо. Поэтому, чтобы продлить возможность потребления мяса, сохранялось и употреблялось в пищу сало.

Каждый человек, придерживающийся тех или иных религиозных убеждений, может подчеркнуть достоинства своего питания и объяснить недостатки (с точки зрения не адепта религии). Например, мусульманин скажет, что еда в пост в вечернее время объяснима жаркими климатическими условиями, днем в пище скорее размножатся всевозможные бактерии, приготовление пищи в вечернее время с этой точки зрения разумнее. Мясо, приготовленное иудеем, мягкое, менее калорийное, бульон от него прозрачен и вкусен. Христианин обилием множества постов и постных дней оправдает ежедневное употребление блинов в Масленицу и куличей в Пасху. Правильность питания своего народа могут отстаивать, причем аргументированно, и врачи. Хочется заметить, что главное при любом питании – умеренность. Если Вы задумываетесь над тем, как быть здоровым, продукты здорового питания можно найти в национальных кухнях любого народа.

И культуры есть сопоставление самое естественное. Это понятия соотносительные, как и понятия культуры и национальности. Культуры «индивидуальны», т. е. национальны и даже конфессиональны. Оно и понятно: творец культуры – душа человека, а душа формируется под сильнейшим влиянием сложившейся религии. Культура Тибета – буддийская, культура Новой Персии – мусульманская, культура северо-американских Соед. Штатов – протестантская. Культура русская – культура православная. Недаром в талантливом произведении молодых лет профессуры П. Н. Милюкова, в его «Очерках по истории русской культуры» добрая половина II тома посвящена Церкви.

Слагаясь под воздействием и многих других факторов – географических, климатических, этнографических и т. д., под углом зрения религии, русская культура, как одна из культур восточно-европейских, родилась в тот момент, когда Владимир Святой, после долгих размышлений и борьбы конкурирующих влияния, сознательно избрал византийскую крещальную купель и в нее он решительно привел и весь русский народ. Это был момент определяющий, провиденциальный для всей нашей истории. И по мистическому учению церкви крещение есть «неизгладимая печать», и «фактически душа русского народа как будто случайно, как будто сверху и по государственному принужденно крещена, но стала исторически «запечатленной» . Князь «Красное Солнышко» таким образом сформулировал коллективную историческую душу народа и стал истинным отцом – родителем нашей культуры. Подавляемые культурными успехами Запада, некоторые из наших отцов и дедов сомневались в положительном значении дела св. Владимира, и даже, как парадоксально смелый Чаадаев считали, его нашим несчастным роком. В противоположность им, не смущаясь никакими внутренними трагедиями нашей культуры и, наоборот, видя в них знамение великого призвания perasperaadastra – мы признаем восточную купель св. Владимира не проклятием, а благословением нашей истории. И в том, что, в отличие от других национально-настроенных народов, мы ни культурно, ни даже церковно не имеем особого национального почитания нашего крестителя, мы видим признак незрелости нашего национального самосознания.

Не оторвалась Русь от восточного типа христианства под ударом монгольского нашествия, как ни заигрывали галицко-волынские князья с Западом.

Не пошла она и за своей Водительницей Византией в XV веке на унию с Римом, когда вел. кн. Московский Василий Васильевич в 1441 г., предвосхищая и выражая общественное мнение своей страны, арестовал и изгнал принесшего унию митрополита – Грека Исидора. Это отвержение московской Русью флорентийской унии, по верной характеристике нашего историка Соловьева, «есть одно из тех великих решений, которые на многие века вперед определяют судьбу народов... Верность древнему благочестию, провозглашенная вел. кн. Василием Васильевичем, поддержала самостоятельность северо-восточной Руси в 1612 г., сделала невозможным вступление на московский престол польского королевича, повела к борьбе за веру в польских владениях, произвела соединение Малой России с Великой, условила падение Польши, могущество России и связь последней с единоверными народами Балканского полуострова». Мысль историка бежит по чисто политической линии. Но параллельно и по линии культурного интереса мы должны отметить момент отказа от унии, как момент ведущий за собой целую эпоху после этого внутреннее отъединение русского миpa от Запада, под воздействием вспыхнувшей мечты о Москве – Третьем Риме, уже твердо закрепило особый восточно-европейский характер русской культуры, которого не стерла ни внешне, ни тем более внутренно, великая западническая реформа Петра Великого.

Так проведена была церковью и вероисповеданием грань, черта, иногда углублявшаяся как ров, иногда возвышавшаяся как стена, вокруг русского миpa, в младенческий и отроческий период роста национальной души народа, когда успели в ней крепко залечь и воспитаться отличительные свойства ее «коллективной индивидуальности» и ее производного – русской культуры. Таково, так сказать, онтологическое влияние Церкви на русскую культуру.

Другое, всем известное воздействие русской церкви, касается еще не самой сердцевины культуры, но ее важной составной части–во-первых, и ее мощного условия – во-вторых. Разумеем воспитание , на основе восточно-канонического и, в частности, византийского учения о православном царстве, русской государственной власти в духе теократического самодержавия, глубоко измененного затем Петром В. и перешедшего с той поры в значительной мере в светский абсолютизм. Процесс этого церковного воспитания власти прекрасно изображен в труде покойного академика Дьяконова: «Власть московских государей».

И надо правду сказать, что наша верховная власть была мощным культуртрегером для своих подданных. В стране первобытно земледельческой и только церковно-грамотной наши цари и императоры, по побуждениям государственной обороны и государственного престижа, насаждали при помощи иностранных мастеров и высокую технику, и высокое искусство, и потребную науку. Культура была насаждением сверху. Но только благодаря этому, так сказать, аристократическому методу культуры, Россия и была, по слову поэта «вздернута на дыбы» и дала эффект догона старших европейских собратьев, эффект Ломоносова, Пушкина, Достоевского, Толстого, т. е. эффект не только европейски равной, но и мировой культуры. Раз достигнутый мировой уровень культуры теперь стал уже надежной опорой для дальнейших стремлений. Теперь есть по чему равняться подымающимся широким демократическим силам. В культуре ведь главное – не в экстенсивности, а в интенсивности.

Ряд частных сторон государственного, правового и социального строя древней России открыл на себе влияние образцов и идей византийской церковности. Блестящий анализ этой материи в применении к домонгольскому периоду дал Ключевский, показавший, как преобразовывалось по Номоканону наше право – уголовное, гражданское, имущественное, обязательственное, семейное, брачное, как возвышалась женщина, как таяла холопская неволя, обуздывалась кабала ростовщичества и т. п. Анализ Ключевского применим в известной мере и ко всей старорусской эпохе: и к Судебнику Иванов III и IV-гo и даже к Уложению Алексея Михайловича. Правда, в этой полосе византийских влияний есть и обратная сторона: – напр., внесение к нам карательной жестокости, вместо прежнего битья по карману. Все знают, как епископы убеждали «ласкового князя» Владимира ввести смертную казнь для уголовных.

Роль церкви огромна и в области материальной культуры, в сфере народно-хозяйственной и государственно-колонизационной. Церкви и особенно монастыри, обеспеченные в древней Руси почти единственной тогда натуральной валютой – земельными угодьями, приняли гигантское участие в хозяйственном строении русской земли наряду со всеми служилыми и тяглыми классами населения. Они колонизовали лесные дебри и болота, подымали земельную новь, насаждали промыслы и торговлю. К XVI в. церквам и монастырям принадлежала одна треть всей государственной территории с правами судить и рядить сидевшее на ней население, хозяйствовать, собирать подати и поставлять рекрутов. Это было разделение с центральной властью труда государствования, это был как бы особый громадный удел или штат в общем теле государства. То специфическое, что в связи с этим делали церковные силы, заключалось не в хозяйствовании и государствовании, а в христианизации и через то русификации инородцев, стоявших на низшей ступени культуры в сравнении с христианской Россией.

Но самое специфическое, самое прямое и в то же время универсальное влияние Церкви, конечно, относится к области просвещения и воспитания народного мировоззрения, т. е. к самой душе культуры. Это для России факт общий не только со всем средневековым Западом, но и с многими странами Востока. Вера и культ требовали минимальной грамотности, книжности и искусства и притом в широких общенародных масштабах. Школа, книга и наука были столетиями почти исключительно церковными. И все литературное и умственное творчество или было прямо церковным или проникнуто церковным духом. Мир других искусств доступных древней Руси, также естественно был почти всецело миром религиозным. На алтарь церковного культа принесены были все усилия меценатов и творцов. Архитектура, живопись и музыка воплотились в памятниках чисто церковных. Здесь история русского национального искусства почти совпадает с церковной археологией. Мировой вершиной достижений в этой сфере является наша древне-русская икона – шедевр мистически чарующей неземной красоты.

К просвещению церковному привившему народу элемент общей культуры, присоединялось и все разнообразие чисто духовных, в собственном смысле религиозных влияний церкви на совесть и душу нации. Воспитательный результат этих просветительных и духовнических влияний церкви отложился в православном интимном лике русской народной души. Она пропиталась главными стихиями православия: аскетизмом, смирением, сострадательным братолюбием и эсхатологической мечтой о праведном, сияющем умной красотой граде Божием.

Эта робкая душа, напуганная зловещей западно-русской унией 1591 г. в Брест-Литовске (роковой город в истории России!), угрозой латинства в смутное время и надвигающейся волной латино-польской культуры при царе Алексее Михайловиче, метнулась в раскол старообрядчества, убежала в леса и подполье и закрепилась там под впечатлениями совершенно чуждой и жуткой для нее стихии Петровской реформы и нового европейского просвещения. Детски искреннее чутье этой души не обмануло ее. С Петром пришло на Русь и воцарилось на ней совершенно иное просвещение, идущее от иного корня, имеющее иное основание. Там... целью было небо, здесь земля. Там законодателем был , здесь автономный человек с его мощью научного разума. Там критерием поведения было мистическое начало греха, здесь – хотя и утонченная, но в конце концов утилитарная мораль общежития. Петр сделал России прививку великих переживаний Возрожденияи Гуманизма и она блестяще удалась. Через 50 лет мы имели русскую Академию Наук в лице Ломоносова, а через 100 лет – Пушкина. Пушкин как зачарованный близнец, как двойник-солнце, всем существом был устремлен к Петру. Он выявил этим свое мистическое сродство с Прометеевским, человеческим, только человеческим гением Петра. Пушкин был величайшим из птенцов гнезда Петрова, адекватным порождением его неосознанной гуманистической религии. Петр мечтал дать России европейскую интеллигенцию, и он дал ее в лице Пушкина. В Пушкине свершились все приобретения Возрождения и века Просвещения. Он стал непререкаемым и неотменяемым доказательством европейской природы и европейского призвания русского гения. Ни мелкие и завистливые враги последнего на Западе, ни свои услужливые медведи после Пушкина не в силах увести нас из Европы. Кто-то больший мог бы это сделать (если бы это было для чего-то нужно), но говорить об этом смешно.

В Пушкине для русской культуры зафиксирован не только русский язык как орудие культуры миpoвогo калибра.

В нем зафиксировался самый дух европейской секуляризации. Пушкин это светский, в классической чистоте лаический гений. С этой стороны европейцы его не чувствуют и не примечают, как не приметен и прозрачен воздух, который нас объемлет, так Пушкин конгениален европейскому лаицизму. С этой стороны Пушкин стал навсегда закреплением и светскости русской культуры, олимпийски совершенным носителем пафоса Возрождения, неповторимым, как и вообще неповторим пафос возрождения в XX веке. В этом отношении Пушкин есть как знаменательное начало нашего европеизма, так и некоторый конец этого неповторимого стиля.

Уже у современников Пушкина – Лермонтова и Гоголя–слышны иные, саднящие ноты в творчестве. Чем дальше, тем этих диссонансов больше во всех духовно-культурных переживаниях русского интеллектуального слоя. Есть, конечно, в литературе и пушкинская линия. Ее можно различно пролагать через Фета, Тургенева, Чехова до Куприна и Бунина. Но конфликт Гоголя и Белинского открыл серию моральных драм и страстной борьбы в душе русской интеллигенции и ее корифеев-творцов. В разных измерениях, в разной постановке – все время, русскую культуру, ее духовную глубину будоражат трагические, прозванные «проклятыми», вопросы. Из области чистой мысли, где их воплощают Толстой и Достоевский, они бурями проносятся над областями общественности и политического идеализма. Трагизм, кричащий трагизм, охватывает русскую интеллигентную душу. О классической безоблачности Пушкина нет и помину. С ней прямо враждует, как с чем-то чужим, сначала гимназически-рационалистическая писаревщина, а затем сектантски моралистическое народничество, да по пути и толстовство.

Царственное спокойствие Пушкинского культуроносительства и вместе с ним косномедлительное государственное культуроносительство вызывают фанатическую вражду в целых поколениях душ, алчущих безмерной правды социальной, жаждущих освещающих катастроф и революций и верующих в апокалипсис совершенно новой жизни на земле с утешением всех униженных и оскорбленных. Стремятся к этому героически, аскетствуя внутренно и даже по внешности, истаевая от альтруизма, жертвуя личным благополучием за счастье меньшей братии.

Что все это, как не знакомые нам существенные черты воспитанной древне-русским Православием русской национальной души. Это ее – аскетизм, смирение, сострадательная любовь и искание града нездешнего в своеобразном преломлении сквозь новое внерелигиозное, светское европейское мировоззрение. Она вырвалась из-под спуда эта тысячелетняя оправославленная русская душа и запечатлела своим трагически мистическим, почти апокалиптическим тоном всю новую русскую культуру, чем и привлекает к себе подсознательно внимание всего мира, как что-то необычайное, как некая музыка будущего (Шпенглер, Граф Кейзерлинг).

Отдав свои огненные, пылкие элементы пред реформой Петра старообрядческим захолустьям и тайникам несколько обессиленная русская православная душа раздавлена была превосходящей системой Нового просвещения. Она даже не могла не эволюционировать внешне под воздействием Просвещения. Православие новой латино-схоластической школы, новых храмов и живописи в стиле барокко и ренессанса, новой оперной музыки, светское, государственное православие, встревоженное научно-протестантскими проблемами, модернизованное задачами внутренней миссии. Вот результат этой эволюции.

Одновременно с этим на своей не захватываемой историческим и культурным движением глубине, оставалось, конечно, кристально законченным и неподвижным и не принимало в себя нового стиля.. Типы русских святых, этих точных зеркал максимального православия и в XVIII и в XIX веке, ничем по существу не отличались от героев киево-печерского подвижничества XI века. Преподобный Серафим и Пушкин современники, но друг друга не знавшие и друг в друге не нуждавшиеся. Как бы жители двух разных планет. Это ли не доказательство внеправославности Пушкина?!

Но отмеченные судьбы русской православной души в последние века русского европеизма относятся к сфере специально церковной. Мирская православная душа, как бы прожив в молчании и недоумении XVIII век, век своей учёбы, получив внешний аттестат зрелости, начала давать себя чувствовать и на поверхности культурного творчества. Чужестранный мистицизм конца XVIII и начала XIX в. был только подготовительной школой. В 40-егодыуженачинаетсяпрорывсветско-православного творчества. Гениально богословствует Хомяков и сгорает от извержения аскетического вулкана из его православной души Гоголь. Язычески чарующий Пушкин магией своего совершенства как бы закупоривший все возможности для православной мистики, словно напугал православные души последним удушением. И они взбунтовались и вырвались из своей глубины, завопияли de profundis. Достоевский смолоду возненавидевший живого Белинского, за его антиправославие, преклонился однако пред Пушкиным. Почему? Да потому, что Достоевский был не просто стильным православным, а православным нового стиля, «розовым христианином» по злой характеристике , пророчески дерзновенно соединившим в своей совести человеческую правду культуры и божественную правду христианства. Он признал Пушкина, ибо Пушкин внеправославен, но не антиправославен. И у Достоевского, поднявшего русский творческий синтез на необычайную высоту, сочетавшего православные основы своей души с высшими и подлинными ценностями европейской культуры, нашлись силы восторженно возрадоваться и поклониться Пушкину, ибо Пушкин дал нам живое слагаемое для искомого синтеза. Без него не к чему было бы приложить то православное содержание, которое Достоевский носил в душе для мировых, а не узко конфессиональных целей. Толстой уже не вынес этой задачи синтеза. Он пожертвовал культурой, а с ней и Пушкиным. Его разъела уксусная кислота аскетизма и сострадания, без надлежащего в православном смысле смирения и мистики апокалипсиса. Творчество Толстого сложилось также на внутреннем землетрясении православной стихии его души, только осложненной свойственным русскому типу рационализмом. Вл. Соловьеву синтетик и модернизованный христианин уже не гармонировал душой с Пушкиным, потому что возглавлял современное нам поколение культурных работников, параллельно с лаическими культурниками, сознательно и планомерно взявшихся за синтез православия и современности. Богословскому уму Соловьева слишком уже ясны языческие корни драмы Пушкина, возврат к которому совершенно закрыт для эпигонов соловьевства.

Не просто православные резонансы, а уже специальное православное течение в русской культуре, в ряду других течений, настолько сильно и талантливо сложилось до революции, и сейчас имеет свое продолжение и своих последователей, что уместен вопрос о его судьбе в новой освобожденной России.

Будет ли русская культура религиозной в смысле Гоголя, Толстого, Достоевского, Вл. Соловьева, С. и Е. Трубецких, Леонтьева, Розанова, Мережковского, Бердяева, Новгородцева? Какое же может быть в том сомнение? Разве мы Иваны Непомнящиe? Но это не значит, что русская земля превратится в принудительный, охраняемый полицией, православный монастырь. Некоторыенашимолодыенационалисты, не зная науки и опыта прошлого, грезят о конфессиональной государственности. Это кошмар, к счастью просто невозможный в атмосфере современности и прямо кощунственный с христианской точки зрения.

Будет просто свободное соревнование на поприще культурного творчества, талантов и групп православных, инаковерующих и неверующих.

И позвольте мне лично, как православному, высказать в заключение надежду, что мы в этом конкурсе победим. Доказательство? Оно уже есть. Когда нить аскетического православного идеализма, как некое отрицательное электричество проведена была от XVII в. под спудом XVIII к половине и концу ХIХ-го и соединилась с нитью положительного электричества, идущей, из Европы через Петра и Пушкина, – вы сами знаете, какой это взрыв света и блеска!

С развитием человеческой цивилизации развивались и системы верований, и в первом тысячелетии нашей эры были сформированы три самых больших религиозных систем, что сейчас считаются . Эти религии, как и большинство менее распространенных верований, включают в себя не только свод догматов веры, но и целый комплекс обрядов, правил и морально-поведенческих норм, которых обязан придерживаться каждый адепт религии. Все религиозные системы так или иначе регулируют жизнь всех приверженцев веры, устанавливая нормы и правила поведения в различных ситуациях и диктуя отношение к определенным вещам и явлениям. И конечно, практически во всех религиях уделяется очень много внимания такому важному аспекту, как культура питания человека.

Еще в доисторические времена, когда люди придерживались примитивных верований, уже прослеживалось существенное влияние религии на культуру питания, проявляющееся в традициях ритуальных принятий пищи, жертвования продуктов питания божествам, ограничений в еде в определенные дни и в обильных застольях в честь религиозных праздников. В современных религиях существует намного больше норм и правил, регулирующих питание адептов верования, чем в первобытных В священных книгах мировых религий и в многочисленных трудах и трактатах выдающихся религиозных деятелей прописан целый свод рекомендаций, ограничений и запретов, касающихся пищи. Рассмотрим особенности культуры питания адептов самых распространенных в современном мире религий.

Культура питания христиан

Современное христианство берет свои истоки из более древней религии – иудаизма, поэтому адепты двух этих религий черпают знания о вере из одной и той же книги – Библии. Однако если иудеи признают только Ветхий завет, то христиане считают, что многие правила и норма, установленные в Пятикнижье Моисея, утратили свою актуальность после появления Нового завета, книги которого были записаны сподвижниками и последователями нового пророка – Иисуса Христа. А так как во всех проповедях Христа одной из основных тем была любовь к ближним, необходимость прощать и заперт осуждения других, правила, которых должны придерживаться христиане, существенно проще и лояльнее, чем нормы поведения иудеев.

Культура питания христиан рассматривается в комплексе так как ее регулируют те же правила, которые влияют и на другие сферы жизни. В частности, одной из главных добродетелей христиан является умеренность, и это качество адепты данной религии должны соблюдать во всем, начиная от отношения к финансовой сфере жизни и заканчивая потреблением пищи. И наоборот, чревоугодие в католическом христианстве считается одним из 7 грехов, ведущих к разрушению души.

Согласно учению Христа, каждый его последователь должен на первое место в своей жизни ставить Бога и веру, поэтому христианам рекомендуется больше внимания уделять духовному развитию, а не пренебрегать духовным в пользу материального. Исходя из этого, пища христианина должна быть простой и сытной, чтобы человек мог утолить голод и получить с нее энергию для богоугодных дел.

Особых запретов на употребление в пищу определенных продуктов нет, поэтому христиане могут составлять свой рацион питания в соответствии с личными предпочтениями и умеренностью. Единственное исключение из этого правила – блюда из мертвечины и блюда, в состав которых входит кровь животных. Однако, исходя из того, что в национальных кухнях и россиян, и европейцев блюда с кровью не пользуются большой популярностью, а мертвечину употреблять в пищу не советует не только Библия, но и врачи, можно сказать, что правила, касающиеся выбора продуктов, в христианстве очень лояльны.

К алкоголю христианство также относится лояльно – адептам этой религии разрешается в разумных количествах. Причем важно, что алкоголь не только может присутствовать на праздничных столах христиан, но и играет важную роль в обрядовой части христианской религии – в частности, таинство причастия включает в себя употребление вина, символизирующего кровь Христа.

Одним из важнейших элементов культуры питания в христианстве является необходимость поститься. Во время поста каждый христиан должен максимально сосредотачиваться на духовном развитии и учиться усмирять свои физические желания, питаясь пищей растительного происхождения. В разных ответвлениях христианства традиция соблюдения постов разнится – к примеру, католики соблюдают Великий пост (40 дней перед Пасхой), Адвент (4 воскресения перед Рождеством), а также воздерживаются от употребления пищи животного происхождения каждую пятницу, а православные постятся более 200 дней в году, но разные посты отличаются по строгости.

Культура питания мусульман

Догматы и правила ислама строго регулируют культуру питания мусульман и определяют, какие продукты питания дозволено употреблять в пищу, а какие являются запрещенными. Согласно этому учению, вся пища подразделяется на три группы: халяль (дозволенные продукты), харам (запретная еда) и макрух (пища, на употребление которой нет прямого запрета в Коране, однако есть ее нежелательно). Список запрещенных продуктов в исламе включает в себя следующее:

Версий, почему мусульманам нельзя свинину, внутренности и мясо хищников, несколько. Большинство религиеведов и деятелей ислама придерживаются мнения, что эти продукты животного происхождения «нечистые», так как в рацион питания свиней и хищников входят вещества, что могут причинить вред здоровью человека, а внутренние органы любых животных способны накапливать тяжелые химические элементы. Некоторые же историки считают, что ответ на вопрос, почему мусульманам нельзя свинину, кроется в климатическом факторе. Объясняют они свою версию тем, что большую часть года держится жаркая погода, а есть жирное мясо в жару очень вредно для здоровья.

Не менее важной составляющей культуры питания мусульман, чем разделение всех продуктов на три группы, являются посты . В исламе существует два вида постов: обязательный пост Рамадан и рекомендуемые посты (все понедельники и четверги, 6 дней в месяце Шавваль, все дни полнолуний, 9 - 11 числа месяца Муххарам и 9 число месяца зуль-Хиджа). Во время поста мусульманам запрещено употреблять в пищу любые продукты питания и напитки днем (от момента совершения утренней молитвы и до заката солнца). В Рамадан адепты ислама принимают пищу только в темное время суток, причем в постном рационе не должны присутствовать жирные, жаренные и излишне сладкие блюда.

Культура питания буддистов

В отличие от монотеистических религий христианства и ислама, буддизм представляет собой в которой нет понятия греха, а значит, нет и запретов. Тем не менее, в священных текстах буддистов содержится ряд рекомендаций, что должны помочь адептам практиковать Благородный Восьмеричный путь и достичь Просветления. Часть этих рекомендаций касается и культуры питания.

Восьмеричный путь также называют Серединным путем, то есть, путем, на котором нет крайностей, поэтому буддистам рекомендуется придерживаться умеренности во всем, в том числе – и в питании. А так как Просветление невозможно без отказа от материальных и физических привязанностей, буддисты должны научиться воспринимать пищу только как источник энергии, но не как источник удовольствия.

Вегетарианство в буддизме поощряется, однако не является обязательным – по мнению учителей этой доктрины, к отказу от мяса убитых животных каждый адепт должен прийти сам. Тем не менее, буддистам не рекомендуется видеть, как убивают животных, а также есть мясо любого животного, что было зарезано специально для них. К примеру, буддист никогда не будет охотиться и не примет в дар убитую на охоте птицу или дичь.

К концу первого тысячелетия н.э. Русь вышла на широкую международную арену и завязала самые тесные отношения со странами Запада и Востока. Культурные контакты открывали пути для религиозного миссионерства среди славян. Помимо византийского христианства, были и другие конфессии, стремившиеся включить Русь в сферу своего влияния. Некоторые источники сохранили следы воздействия религиозных традиций богомильства и арианства, которое в Европе проповедовали ирландские бродячие монахи. Однако утверждением православия следы иных религиозных влияний были уничтожены.

Проникновение христианства в среду славян началось задолго до того, как оно стало государственной религией. Первыми христианами были купцы и дружинники, подолгу жившие в Византии. В ряде других византийских и арабских источников неоднократно говорится о христианстве среди русов.

Крещение в 988 г. не было завершающим этапом христианизации Руси, но оно стало важным звеном. В первую очередь христианство прививалось в социальных верхах общества. У князей и бояр имелись личные дорогостоящие богослужебные книги и литература, обучающая основам новой религии. Типичный рукописный памятник такого рода - "Изборник Святослава" 1073 г., украшенный миниатюрным изображением владельца и его семьи. Сборник содержит сведения, необходимые для усвоения христианской веры. Сборник также содержит много сведений их области истории, географии, астрономии, античной философии, этики, грамматики.

Важную роль в древней Руси в утверждении христианской веры играла княжеская власть. Среди канонизированных русской церковью святых было немало князей. Самой большой популярностью пользовался культ первых русских святых Бориса и Глеба. Их иконография в древнерусском искусстве огромна. Изображения князей-мучеников встречаем на иконах, в произведениях художественного литья, на эмалях. Такое разнообразие образов первых святых объясняется быстрым распространением культа среди народа.

С XI по XIII в. постепенно увеличивается количество предметов с христианской символикой. Археологические находки таких предметов отчетливо показывают динамику распространения в обществе новой веры. Они же дают представление и о социальных слоях, куда христианство проникало в первую очередь. Изысканно обработанные предметы из драгоценных металлов с очевидностью указывают на состоятельность их владельцев. Многие предметы христианского культа представляли собой подлинные произведения искусства. Они использовались духовенством, как в быту, так и при богослужении.

При Ярославе Мудром Киевская Русь достигает своего культурного рассвета. Укрепляется положение церкви, появляются школы, распространяется грамотность, с размахом ведется культовое и гражданское строительство. Древнерусские книжники были очень почитаемы и привлекались для выполнения важных государственных заданий.

С христианством на Руси связано развитие иконописи и книжности. Иллюстрации и заставки к книгам представляют собой уровень высокого мастерства. Они дают представление об уровне изобразительного творчества и художественно культуры того времени.

Родовым знаком рода Рюриковичей, к которому принадлежал Владимир Креститель, был трезубец. В первое время после введения христианства на серебряниках, чеканившихся при Владимире, вместо трезубца помещали изображение Христа, а сама монета превращалась в маленькую иконку. Затем вместо Христа стали вновь чеканить трезубец, но в него ввели дополнительный элемент - крест, а нимб стали помещать над головой восседающего на престоле князя.