Самодержавие создало историческую индивидуальность России.

Александр III

Контрреформы – это изменения, которые проводил Александр 3 в годы своего правления с 1881 по 1894 года. Названы они так, потому что предыдущий император Александр 2 провел либеральные реформы, которые Александром 3 считались неэффективными и вредными для страны. Император полностью ограничил влияние либерализма, сделав ставку на консервативное правление, сохраняя мир и порядок в Российской империи. Кроме того, благодаря внешней политике Александра 3 прозвали «царь-миротворец», поскольку он не вел ни одной войны за все 13 лет своего правления. Сегодня мы поговорим про контрреформы Александра 3, а также об основных направлениях внутренней политики «царя-миротворца».

Идеология контрреформ и главные преобразования

1 марта 1881 года был убит Александр 2. Императором стал его сын Александр 3. На молодого правителя огромное влияние произвело убийство отца террористической организацией. Это заставило задуматься об ограничении свобод, которые Александр 2 хотел дать своему народу, сделав упор на консервативное правление.

Историки выделяют две личности, которых можно считать идеологами политики контрреформ Александра 3:

• К. Победоносцева
• М. Каткова
• Д. Толстой
• В. Мещерский

Ниже представлено описание всех изменений, которые произошли в России в период правления Александра 3.

Изменения в крестьянской сфере

Одной из главных проблем России Александр 3 считал аграрный вопрос. Несмотря на отмену крепостного права, в этой сфере существовало несколько проблем:

1. Большой размер откупных платежей, который подрывал экономическое развитие крестьянства.
2. Наличие подушной подати, которая хоть и приносила прибыль в казну, но не стимулировала развитие крестьянских хозяйств.
3. Слабость крестьянской общины. Именно в ней Александр 3 видел основу развития села России.

Новым министром финансов стал Н.Бунге. Именно ему доверили провести решение «крестьянского вопроса». 28 декабря 1881 года был принят закон, который утверждал отмену положения «временнообязанных», для бывших крепостных крестьян. Также в этом законе уменьшались выкупные платежи на один рубль, что по тем временам средняя сумма. Уже в 1882 году правительство выделило еще 5 миллионов рублей на уменьшение платежей в отдельных регионах России.

В том же 1882 году Александр 3 утвердил еще одно важное изменение: существенно уменьшалась и ограничивалась подушная подать. Часть дворянства выступала против этого, так как этот налог давал ежегодно в казну около 40 миллионов рублей, однако вместе с тем он ограничивал свободу передвижения крестьянства, а также свободный выбор ими занятия.

В 1882 году для поддержания малоземельного крестьянства был создан Крестьянский банк. Здесь крестьяне могли получить кредит на покупку земли под минимальный процент. Так начались контрреформы Александра 3.

В 1893 году был принят закон, ограничивающий крестьянам право выхода из общины. Чтобы переделить общинную землю, за передел должно было проголосовать 2/3 общины. Кроме того, после проведения передела, следующий выход можно было совершать только через 12 лет.

Рабочее законодательство

Также Император выступил инициатором первого в России законодательства для рабочего класса, который к этому моменту стремительно увеличивался. Историки выделяют следующие изменения, которые коснулись пролетариата:

• 1 июня 1882 года был принят закон, который запрещал труд детей младше 12 лет. Также в этом законе вводилось 8-часовое ограничение на труд 12-15 летних детей.
• Позже принят дополнительный закон, в котором запрещался ночной труд женщин и несовершеннолетних.
• Ограничение размера штрафа, который предприниматель мог «стягивать» с рабочего. Кроме того, все штрафы поступали в специальный государственный фонд.
• Введение расчетной книжки, в которую необходимо было вносить все условия найма рабочего.
• Принятие закона, увеличивающего ответственность рабочего за участие в стачках.
• Создание фабричной инспекции для проверки выполнения законов в трудовой сфере.

Россия стала одной из первых стан, где проходил контроль за условиями труда пролетариата.

Борьба с «крамолой»

Для предотвращения распространения террористических организаций и революционных идей 14 августа 1881 года был принят закон «О мерах к ограничению государственного порядка и общественного спокойствия». Это были важные контрреформы Александра 3, который видео большую угрозу для России именно в терроризме. Согласно новому приказу, министр внутренних дел, а также генерал-губернаторы имели право объявить «исключительное положение» в отдельных районах для усиленного использования полиции или армии. Также генерал-губернаторы получали право закрывать любые частные учреждения, которые подозревались в сотрудничестве с нелегальными организациями.

Государство существенно увеличило объем средств, которые выделялись тайным агентам, число которых значительно возросло. Кроме того, открывалось специальное полицейское отделение, «охранка», для рассмотрения политических дел.

Издательская политика

В 1882 году был создан специальный совет для контроля за издательствами, состоящий из четырех министров. Однако главную роль в нем играл Победоносцев. В период между 1883 и 1885 было закрыто 9 изданий, среди которых очень популярные «Отечественные записки» Салтыкова-Щедрина.

В 1884 году была проведена еще и «чистка» библиотек. Был составлен список из 133 книг, которые запрещалось хранить в библиотеках Российской Империи. Кроме того, усиливалась цензура на вновь опубликованные книги.

Изменения в сфере образования

Университеты всегда были местом распространения новых идей, в том числе революционных. В 1884 году министр Просвещения Делянов утвердил новый университетский устав. Согласно этому документу университеты теряли право на автономию: руководство полностью назначалось из министерства, а не выбиралось сотрудниками университета. Таким образом, министерство Просвещения не только увеличивало контроль за учебными планами и программами, но и получало полный надзор за внеаудиторной деятельностью университетов.

Кроме того, ректоры университета теряли права защиты и покровительства над своими студентами. Так, еще в годы Александр 2 каждый ректор, в случае задержания студента полицией, мог вступиться за него, взяв под свою опеку. Теперь это было запрещено.

Среднее образование и его реформирование

Самые неоднозначные контрреформы Александра 3 коснулись среднего образования. 5 июня 1887 года был принят закон, который в народе назвали «о кухаркиных детях». Его главная цель – затруднить поступление в гимназии детям из крестьянских семей. Для того, чтобы крестьянский ребенок мог продолжить учится в гимназии за него должен был ручаться кто-то из «знатного» сословия. Также существенно повышалась плата за обучение.

Победоносцев утверждал, что детям крестьян вообще не обязательно иметь высшего образование, с них будет достаточно и обычных церковно-приходских школ. Таким образом, действия Александр 3 в сфере начального и среднего образования перечеркнули планы части просвещенного населения империи по увеличению числа грамотных, количество которых в России было катастрофически малым.

Земская контрреформа

В 1864 году Александр 2 подписал указ о создании органов местного самоуправления – земств. Они создавались на трех уровнях: губернском, уездном и волосном. Александр 3 считал эти учреждения потенциальным местом для распространения революционных идей, однако не считал их местом бесполезным. Именно поэтому он не ликвидировал их. Вместо этого 12 июля 1889 года был подписан указ об утверждении должности земского начальника. Эту должность могли занимать только представители дворянского сословия. Кроме того, они имели очень широкие полномочия: от проведения судебного процесса до указов об организации арестов в районе.

В 1890 году вышел еще один закон тх контрреформ в России конца 19 века, который касался земств. Были проведены изменения избирательной системы в земства: от землевладельцев теперь могли избираться только дворяне, их количество увеличивалось, городская курия существенно сокращалась, а крестьянские места проверялись и утверждались губернатором.

Национальная и религиозная политика

В основе религиозной и национальной политики Александра 3 лежали принципы, которые были провозглашены еще в годы Николая 1 министром Просвещения Уваровым: православие, самодержавие, народность. Большое внимание император уделял созданию русской нации. Для этого была организована стремительная и масштабная русификация окраин империи. В этом направлении он не сильно расходился со своим отцом, который также русифицировал образование и культуру не русских этносов империи.

Православная церковь становилась опорой самодержавия. Император объявил борьбу с сектантствами. В гимназиях увеличивалось количество часов на предметы «религиозного» цикла. Также буддистам (а это буряты и калмыки) запрещалось строить храмы. Евреям запрещалось селиться в крупных городах, даже за «чертой оседлости». Кроме того, полякам-католикам был закрыт доступ к управленческим должностям в Царстве Польском и Западном Крае.

Что предшествовало реформам

Уже через несколько дней после гибели Александра 2, Лорис-Меликов, один из главных идеологов либерализма, министр внутренних дел при Александре 2, был отправлен в отставку, а вместе с ним ушли министр финансов А.Абаза, а также известный военный министр Д.Милютин. Новым министром внутренних дел был назначен Н.Игнатьев, известный сторонник славянофилов.29 апреля 1881 года Победоносцев составил манифест, который назывался «О незыблемости самодержавия», в котором обосновывалась чуждость либерализма для России. Этот документ является одним из главных в определении идеологии контрреформ Александра 3. Кроме того, император отказался принимать Конституцию, которую разработал Лорис-Меликов.

Что касается М.Каткова, то он был главным редактором «Московских ведомостей» и вообще одним из самых влиятельных журналистов страны. Он обеспечил поддержку контрреформ на станицах своего издания, а также других газет по все территории империи.

Назначения новых министров показало, что Александр 3 не собирался полностью останавливать реформы своего отца, просто он рассчитывал повернуть их в нужное для России «русло», убирая «чуждые для нее элементы».

А. ПЕШЕХОНОВ

Бакинская трагедия и борьба с крамолой

"Русское богатство", 1905, No 3.

"Бессвязные толпы" появились на улице... Произошло это сразу во многих местах и страх перед этой темной силой обвеял всю Россию. Бакинская трагедия с ее кровавыми отголосками в других местах Кавказского края, по своим леденящим сердце ужасам, представляет в данном случае нечто исключительное. Но она бросила свой отблеск и на те "избиения младенцев", которые одновременно или вслед за тем произошли в Курске, Пскове и других не только градах, но и весях России. На общественную психику было произведено сильное давление, с последствиями которого, независимо даже от возможности повторения возмущающих душу событий, несомненно, придется еще считаться. Необходимо поэтому теперь же уяснить себе и истинные размеры, и сокровенные пружины этой опасности. При первых известиях о бакинских зверствах могло казаться, что все дело в племенной и религиозной вражде между двумя народностями. По крайней мере, в этом смысле в начале объясняли происшедшие события наши, -- как известно, почти официальные -- телеграфные агентства и первые официальные сообщения, появившиеся на этот счет в газетах. Такое объяснение встретило, однако резкий и единодушный протест со стороны местного бакинского общества. Уже 16 февраля "Российское Агентство" вынуждено было напечатать протестующую против его сообщений телеграмму двух местных газет, которые указывали на отсутствие национальной вражды и настаивали на том, что избиения были "организованы шайкой подонков". Телеграмма эта, хотя и отправленная не из самого Баку, а из Черного города, была, очевидно, все-таки где-то задержана и появилась с опозданием. Телеграфные сношения по этому вопросу вообще давались с затруднениями. Вскоре сделалось также известным, что для местной печати по отношению к огласке фактов, касающихся погрома, установлена тройная цензура: общая, губернаторская и военная. К услугам столичной печати оставалась только почта, которая и не замедлила, действительно, доставить целый ряд крайне важных известий и документов. Я сделаю из последних лишь несколько выдержек, необходимых в целях дальнейшего изложения. Съезд нефтепромышленников в телеграмме от 13 февраля на имя министра земледелия указывает, что "массовые убийства беззащитных жителей на улицах и в домах города, сопровождавшиеся грабежами и поджогами", были "допущены администрацией" и что "войска и полиция относились к убийцам, грабителям и поджигателям совершенно безучастно". Не менее решительно высказываются на этот счет управляющие и инженеры Биби-эйбатских промыслов и заводов в письме, напечатанном в "Руси" 22 февраля. "Четырехдневное побоище на бакинских улицах, возникшее по случайному поводу, разрослось -- говорят они -- до размеров ужасающей катастрофы, несомненно, благодаря внешнему влиянию. Ответственность за массовые убийства не только взрослого мужского населения, но и женщин и детей обеих наций падает исключительно на бездействие властей, которые не приняли решительно никаких мер к тому, чтобы прекратить побоище... Непонятное бездействие властей естественно поддерживало в умах населения все более крепнувшее убеждение, что власти умышленно предоставляют враждующим сторонам вырезывать друг друга" {"Право", No 8}. Бакинская адвокатура, собравшись 14 февраля для совместного обсуждения ужасных событий, единогласно пришла к заключению, "что кровавая бойня возникла не на почве национальной и религиозной розни между армянами и татарами и не на почве экономического антагонизма, но она явилась единственным последствием явного бездействия гражданских и военных властей, на глазах которых в течение четырех дней беспрепятственно совершались убийства, поджоги и сожжения целых семейств" {"Право", No 8}. Наконец, собрание "более 2000 лиц разных национальностей, сословий и общественного положения", ссылаясь на "факты, которые могут быть засвидетельствованы показаниями многих очевидцев и подлинность которых не подлежит сомнению", установило, "что полиция не только не принимала мер к подавлению беспорядков, не только не оказывала препятствия громилам и убийцам, но или бездействовала, или, в лице отдельных своих представителей, подстрекала и поощряла их и даже сама принимала участие в грабежах и убийствах". Что касается причины разыгравшейся трагедии, то "собранием было констатировано, что местная администрация натравляла местное мусульманское население на армян, называя последних врагами царя, приписывая им желание отделиться от России, иметь "своего царя" и вырезать мусульман. Эта пропаганда травли имела место задолго до резни, но особенно усилилась в последнее перед нею время, что, по всем признакам, находится в связи со слухами о возможном отклике бакинского населения на кровавые события, бывшие в Петербурге 9 января" {"Право", No 8}. Сказавшееся в этих постановлениях общественное возбуждение против местной администрации было настолько сильно и единодушно, что произвело впечатление и в правящих сферах. По высочайшему повелению уже назначена сенаторская ревизия, которой и предстоит, между прочим, разобраться, какую роль в бакинских кровавых событиях сыграла национальная вражда и не послужила ли она лишь средством для достижения каких-либо иных целей. В настоящее же время необходимо отметить, что как только столичная печать начала оглашать факты, относящиеся к бакинскому погрому, агентские сообщения о нем изменили свой характер. Ссылки на национальную рознь отошли в них на задний план и в объяснения происшедших событий стали выдвигаться несколько иные причины. "По сведениям "Кавказа", -- читаем мы в телеграмме Петербургского агентства из Тифлиса от 23 февраля, -- на совещании бакинского генерал-губернатора с участием представителей заинтересованных ведомств и населения констатировано, что недавнее столкновение армян и мусульман вызвано преступною деятельностью армянского революционного комитета... После объявления Баку на военном положении арестовано несколько важных преступников, в том числе член международного революционного комитета и две женщины, у которых найдена кипа прокламаций... Массы русских рабочих бегут с бакинских промыслов, едва ли не под влиянием армянских террористов, которые хотят заменить русских армянами беженцами из Турции" {Представители других кавказских газет, за исключением официального "Кавказа", не сочли возможным принять участие в устроенном генерал-губернатором совещании.}. Выходило так, что как будто армяне устроили бойню, чтобы терроризировать русских рабочих. Но с таким объяснением слишком уж дисгармонировали официальные данные, согласно которым в числе убитых оказалось: армян (не считая сожженных, число которых не выяснено) -- 77%, мусульман -- 12%, русских 3%, других и невыясненных национальностей -- 8%. Из последовавшего затем опровержения выяснилось, что отчет газеты "Кавказ" о генерал-губернаторском совещании "не соответствует тому, что в действительности на нем высказано, восстановить же эту действительность не позволяют местные цензурные условия". Но и этот несоответствовавший действительности отчет был еще искажен в передаче Агентства. Что касается ссылки последнего на "беженцев", в интересах которых будто бы была устроена резня, то их оказалось в Баку не более 2--3 десятков. Заимствованное из неизвестного источника, это объяснение -- читаем мы в том же опровержении -- "может вызвать у всякого живущего в Баку, к какой бы национальности он ни принадлежал, лишь крайнее изумление пред тем неуважением, которое корреспондент Агентства питает к истине и печатному слову" {См. телеграмму пяти членов генерал-губернаторского совещания от 2-го марта в газеты "Новое Время" и "Русские Ведомости".}. Несмотря, однако, на это, спустя несколько дней "Новое Время", в телеграмме уже собственного корреспондента из Баку, дало то же освещение происшедшим событиям: "Прискорбные события с 6 по 9 февраля, -- читаем мы в этой газете, -- несомненно вызваны убийствами, начавшимися благодаря подстрекательству агентов армянского революционного комитета. Взяты под стражу 39 анархистов, среди них Вольский, прибывший из Женевы, Прокофьева, невеста Сезонова, убийцы В.К. Плеве, и другие; в статистическом бюро бакинской городской управы задержана библиотека местного революционного комитета и десять человек, прибывших на сходку. В дни погрома революционной комитет заседал в зале общественного собрания" {"Новое Время", 6 марта.}. Разобраться в этом сообщении, в котором перемешаны армянские и русские революционеры и международные анархисты, конечно, невозможно. Из сопоставленных нами показаний той и другой стороны выясняется, однако, тот несомненный факт, что, если не сама "крамола", то борьба с нею сыграла видную роль в бакинской трагедии. Внимание местной администрации настолько сильно было фиксировано на этом предмете, что даже после учреждения генерал-губернаторства главные усилия оказались направленными на розыск русских и армянских революционеров... Обстоятельство это представляется в данном случае тем более характерным, что "избиения" или угрозы ими в других местах носили явный характер борьбы с "крамолою". Этим, конечно, объясняется и та роль, какую играла в этих избиениях полиция или, по крайней мере, какую приписывало и приписывает ей общественное мнение. Избиения получили "патриотическую" окраску, и полиция оказалась в двусмысленном положении. Защищать избиваемых -- не значит ли это помогать "крамоле"? Вызвать "патриотическое" воодушевление -- не значит ли это, наоборот, проявить усердное и похвальное рвение в борьбе с "внутренним врагом"? В результате -- повсеместное почти, по крайней мере на первых порах, "бездействие власти", а во многих местах и несомненное сотрудничество низших чинов полиции с "толкучкой", "мясниками", "краснорядцами" и "подонками". Кое-где дело доходило даже до переряживания пожарных и городовых в "народ", до найма на такой случай поденщиков. "Обещали по рублю, а дали только по 40 коп.", -- жаловались в Пскове. На низших же ступенях администрации -- и маскарада не было. В селах открыто формировались "дружины для борьбы с крамолою". Ничего удивительного и неожиданного во всем этом, конечно, нет. Кулачная расправа, как известно, до сих пор представляет ultima ratio нашего полицейского участка, к ней прибегают для того, чтобы водворить тишину на улице, ею же пользуются и для того, что добиться "сознания" в застенке. Кулаком вытрезвляют пьяных, кулаком же "учат" непокорных и "отбивают охоту" у строптивых. Воспитать в себе уважение к человеческой личности и подняться до сознания, что ее дело охранять обывателя, а не ломать ему ребра -- нашей полиции было негде. Такой полицейской "школы" Россия еще не видела. Втянутая в политическую борьбу в качестве одной из действующих сторон, полиция и в этой деликатной сфере пользуется тем же единственно доступным ей средством. Между жандармской и наружной полицией наблюдается в этом случае, как известно, громадная разница. Первая -- это воплощенная, можно сказать, предупредительность и деликатность, вторая -- знает только стремительность и натиск. До сих пор со свойствами полицейского участка были знакомы лишь те обыватели, которые имели касательство к нему по пьяному или воровскому делу. Недоимщики и раскольники также хорошо знали становую квартиру. Что касается чистой публики, то полиция ее только поздравляла с праздниками. Политическая жизнь страны протекала в колбах и ретортах, для наблюдения за которыми имелись специальные, в высшей степени деликатные надзиратели, нередко избегавшие даже носить какую-либо форму. В последние годы эта жизнь забила кипучим ключом и вырвалась на улицу. Тут мы воочию увидели, что такое представляют из себя городовые и дворники. Движение росло, в городовых и дворниках уже почувствовался недостаток. Под рукой имеются "бессвязные толпы". Охотники поразмять кости всегда найдутся, лишь была бы гарантирована безнаказанность. Но "бессвязным толпам" нужна указка... В самом деле: что такое крамола? Про "сицилистов", конечно, многие слышали. Но как узнаешь? Читатели, может быть, помнят помещенный у нас в январской книге очерк А.Б. Петрищева: "Брандмейстер Осипов". В нем приводится интересный на этот счет факт. Отставной подполковник Абрамович, не шутя, стал подозревать, что брандмейстер и полицмейстер с окружающими их сыщиками и, в то же время поджигателями -- "не что иное, как шайка социалистов". -- Отправляю заказным, -- между прочим, писал Абрамович свой незаконной жене Елене Трояновской, -- а то перехватят письмо, если они действительно социалисты". Если отставному подполковнику русской службы так трудно разобраться в этом вопросе, то краснорядцу -- и подавно. Впрочем, не только краснорядцу... Газеты недавно сообщили факт, как урядник, призванный в качестве эксперта, принял вышедших на прогулку учеников городского училища за вооруженных крамольников. На усмирение была даже двинута целая рота... У "искоренения крамолы" имеются, однако, свои теоретики и свои популяризаторы. Они-то могли, казалось бы, и точные признаки установить, и в массах их популяризировать. Но и здесь мы не сразу найдем нужные признаки. На первый раз может показаться, что на этот счет царит полная смута. Взять хотя бы г. Суворина-старшего. Уж на что, казалось бы, в таких вещах опытный человек, но и он, по первому взгляду, рассуждает не лучше отставного подполковника Абрамовича. "Я имею возможность читать, -- похвалялся недавно г. Суворин, -- заграничные русские издания, читаю прокламации... Я читаю усердно. Я искренне желаю знать, что думает то поколение, среди которого я живу. Едва ли есть такая книга, изданная за границей по-русски, которую я бы не прочитал или не пересмотрел" {"Новое Время", 24 февраля.}. Многие читатели, может быть, позавидовали этой столь нужной в наше время осведомленности. В еще большем числе "нововременские" почитатели восчувствовали, конечно, безграничное доверие к своему вдохновенному руководителю. "О, он знает"... конечно, говорили они. Да, он знает... Недаром ведь тот же самый г. Суворин "главного воеводу" Лжедимитрия объявил "социал-демократом" {"Новое Время", 19 февраля.}. Недаром то же самое "Новое Время" заявило, что "дурацкие прокламации "Бей студентов!" не мужицкие произведения, а все той же социал-демократической революционной партии, которая мешками рассылает по России прокламации, с целью смут во что бы то ни стало, хотя бы путем новой пугачевщины" {"Новое Время", 21 февраля.}. Все равно, как в армянском погроме... "Скубенты" сами устроили избиения для того, очевидно, чтобы терроризировать "нововременцев". Не думайте, однако, что это подполковницкая наивность. Нет! По части инсинуаций "Новое Время", можно сказать, собаку съело. Оно знает, что его читателей двинуть на гимназистов затруднительно. Их можно, однако, припугнуть самозванцами и пугачевщиной. Понятие "крамолы" в последнее время все более и более стало, однако, определяться. Не только про себя, но и вслух целый ряд газет, ничуть не смущаясь, возглашает, что крамола, -- это русская интеллигенция. "Гражданин" с восторгом передает такой якобы факт: Крестьяне одного села пришли сходом к священнику и попросили его написать для них адрес к Царю. На вопрос священника, о чем писать адрес, крестьяне пояснили, что они желают сказать Царю, что, услыхав, что господа, по названию теллигенты, хотят ограничить Его власть и забрать ее себе, заявляют Ему, что они Его в обиду не дадут никому и готовы идти на Москву и в Петербург, чтобы сокрушить его врагов. По словам того же "Гражданина", в другом селе крестьяне "для ассоциации интеллигентов" уже "постановили нечто страшное". Другого определения для крамолы в наше время, конечно, не отыщешь. Для того, чтобы "искоренить крамолу", нужно уничтожить всю соль земли, всю творческую мысль страны, всех лучших сынов родины. Не только охранители, но и "прогрессивный центр", усиленный в последнее время новой газетой "Слово", перед этим, конечно, не задумались бы. Задача предстоит, однако, трудная и едва ли выполнимая. Для "бессвязных толп" нужны внешние признаки, хотя бы то были еврейские пейсы или гимназические курточки. Но у той интеллигенции, до которой добираются "Московские Ведомости", нет мундиров и внешними признаками ее не укажешь. Даже мелом те дома, в которых она обитает, не отметишь. Пришлось бы ведь указывать и рабочие казармы, и крестьянские хаты. В будущем, конечно, возможны еще погромы и избиения. Возможны новые леденящие сердце трагедии, возможны новые, хотя и возмутительные, но ничтожные с государственной точки зрения фарсы. Вызвать движение крестьян против "теллигентов", конечно, не трудно. Но кто же поручится, что в поисках их они пойдут "на Москву и в Петербург", а не направятся в ближайшую усадьбу? Искоренить интеллигенцию невозможно.

Предыдущие части - по тагу .

III ОТДЕЛЕНИЕ (1856-1880) -- продолжение

Через неделю после взрыва в Зимнем дворце Александр II по настоянию наследника престола и других членов императорской фамилии подписал Именной Высочайший указ, составленный председателем Комитета министров графом П. А. Валуевым:

«В твердом решении положить предел беспрерывно повторяющимся в последнее время покушениям дерзких злоумышленников поколебать в России государственный и общественный порядок Мы признали за благо:
1) Учредить в С.-Петербурге Верховную Распорядительную Комиссию по охранению государственного порядка и общественного спокойствия.
2) Верховной Распорядительной Комиссии состоять из Главного Начальника оной и назначаемых для содействия ему, по непосредственному его усмотрению, членов Комиссии.
3) Главным начальником Верховной Распорядительной Комиссии быть Временному Харь ковскому Генерал-Губернатору, НАШЕМУ Генерал-Адъютанту, Члену Государственного Совета, Генералу от Кавалерии Графу Лорис-Меликову, с оставлением Членом Государственного Совета и в звании НАШЕГО Генерал-Адъютанта.
4) Членов Комиссии назначать по повелениям НАШИМ, испрашиваемым Главным Начальником Комиссии, которому предстоит, сверх того, призывать в Комиссию- всех лиц, присутствие коих будет признано им полезным.
5) В видах объединения действий всех властей по охранению государственного порядка и общественного спокойствия представить Главному Начальнику Верховной Распорядительной Комиссии по всем делам, относящимся к такому охранению: а) право Градо-начальствующего С.-Петербургского Градоначальника; б) прямое ведение и направление следственных дел по государственным преступлениям в С.-Петербурге и С.-Петербургском Военном Округе, и в верховное направление упомянутых в предыдущем пункте дед и по всем другим местностям Российской Империи.
6) Все требования Главного Начальника Верховной Распорядительной Комиссии по делам об охранении государственного порядка и общественного спокойствия подлежат немедленному исполнению как местными начальствами, Генерал-Губернаторами, Губернаторами и Градоначальствами, так и со стороны всех ведомств, не исключая военного.
7) Все ведомства обязаны оказывать Главному Начальнику Верховной Распорядительной Комиссии полное содействие.
8) Главному Начальнику Верховной Распорядительной Комиссии предоставить испрашивать у НАС, непосредственно, когда признает сие нужным, НАШИ повеления и указания.
9) Независимо от сего предоставить Главному Начальнику Верховной Распорядительной Комиссии делать все распоряжения и принимать вообще все меры, которые он признает необходимым для охранение государственного порядка и общественного спокойствия как в С.-Петербурге, так и в других местностях Империи, причем от усмотрения его зависит определять меры взыскания за неисполнение и несоблюдение сих распоряжений и мер, а также порядок наложения этих взысканий.
10) Распоряжения Главного Начальника Верховной Распорядительной Комиссии и принимаемые им меры должны подлежать безусловному исполнению и соблюдению всеми и каждым и могут быть отменены им самим или особым Высочайшим повелением, и
11) С учреждением, в силу сего Именного Указа НАШЕГО, Верховной Распорядительной Комиссии по охранению государственного порядка и общественного спокойствия, учрежденную таковым же указом от 5-го Апреля 1879 года, должность Временного С.-Петербургского Генерал-Губернатора упразднить. Правительствующий Сенат, к исполнению сего, не оставить сделать надлежащие распоряжения».

Совершенно беспрецедентный случай в истории Российской империи, когда монарх передал всю полноту власти другому лицу, превратившемуся в диктатора. Впервые III отделение потеряло прямое подчинение императору и вместе с Отдельным корпусом жандармов поступило в распоряжение Лорис-Меликова. Последний главный начальник III отделения А. Р. Дрентельн лишался командования Отдельным корпусом жандармов, а его место занял генерал-майор П. А. Черевин, друг и самое доверенное лицо будущего императора Александра III.

В состав Верховной распорядительной комиссии вошли: обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев, начальник штаба гвардии и Петербургского военного округа генерал-адъютант князь А. К. Имеритинский, П. А. Черевин, управляющий делами Комитета министров М. С. Каханов, сенаторы М. Е. Ковалевский, И. И. Шамшин, обер-прокурор Сената П. А. Марков, правитель канцелярии Министерства внутренних дел С. С. Перфильев и генерал-майор свиты М. И. Батьянов. Все перечисленные лица были назначены в Комиссию ее председателем. Комиссия собиралась всего пять раз. Приступив к работе, она сосредоточила главное свое внимание на политическом сыске.

За все годы существования III отделения оно ни разу не подвергалось независимой ревизии. «Государево око» не только стояло выше законов. Впервые произвести тщательную ревизию деятельности III отделения Лорис-Меликов поручил члену Комиссии сенатору И. И. Шамшину летом 1880 года.

Со слов Шамшина государственный секретарь Е. А. Перетц 29 сентября 1880 года сделал запись в дневнике:

«Все лето провел он [Шамшин], по поручению графа Лорис-Меликова, за разбором и пересмотром дел III отделения, преимущественно о лицах, высланных за политическую неблагонадежность. Таких дел пересмотрено им около 1500. Результатом этого труда было, с одной стороны, освобождение очень многих невинных людей, а с другой - вынесенное Шамшиным крайне неблагоприятное впечатление деятельности отделения. (...)

По словам Ивана Ивановича, дела велись в III отделении весьма небрежно. Как и понятно, они начинались почти всегда с какого-нибудь донесения, например тайного агента, или записанного полицией показания дворника. Писаны были подобные бумаги большею частью безграмотно и необстоятельно; дознания по ним производились не всегда; если же и производились, то слегка, односторонним расспросом двух-трех человек, иногда даже почти не знавших обвиняемого; объяснений его или очной ставки с доносителем не требовалось; затем составлялась докладная записка государю, в которой излагаемое событие освещалось в мрачном виде, с употреблением общих выражений, неблагоприятно обрисовывающих всю обстановку. Так, например, говорилось, что обвиняемый- человек вредного направления, по ночам он сходится в преступных видах с другими подобными ему людьми, ведет образ жизни таинственный; или же указывалось на то, что он имеет связи с неблагонадежными в политическом отношении лицами; далее упоминалось о чрезвычайной опасности для государства - от подобных людей в нынешнее тревожное время и в заключение испрашивалось разрешение на ссылку в административном порядке того или другого лица. (...)

По отзыву Шамшина, дела III отделения были в большом беспорядке. Часто не находилось в них весьма важных бумаг, на которых основано было все производство. Когда он требовал эти бумаги, отвечали обыкновенно, что их нет; при возобновлении же требования, особенно под угрозою пожаловаться графу Лорис-Меликову, производились розыски, и часто находимы были недостававшие листы; иногда оказывались они на дому у того или иного чиновника, иногда в ящиках столов канцелярии; раз случилось даже, что какое-то важное производство отыскано было за шкафом.

В денежном отношении Иван Иванович нашел в делах III отделения также довольно важные беспорядки. Имена тайных агентов, получавших денежные оклады, были скрываемы от самого шефа жандармов, под предлогом опасения скомпрометировать этих лиц. Таким образом, весьма значительные суммы находились в безотчетном распоряжении второстепенных лиц и, может быть, употреблялись вовсе не на то, на что были предназначены. Далее, по случаю возникшей в последние годы революционной пропаганды признано было необходимым усилить денежные средства III отделения по розыскной части. На это ассигнован был дополнительный кредит на 300 000 руб. в год. Как же употреблялась эта сумма? Более половины ее, вопреки основным сметным правилам, отлагалось для составления какого-то особого капитала III отделения. Остальное делилось на две части, из которых одна шла на выдачу наград и пособий чиновникам, а другая - агентам, наблюдавшим преимущественно за высокопоставленными лицами. Эта последняя деятельность отделения была, говорят, доведена до совершенства. Шефу жандармов было в точности известно, с кем знаком тот или другой правительственный деятель, какой ведет образ жизни, у кого бывает, не имеет ли любовницы и т. д. Обо всем этом, не исключая анекдотов, случавшихся в частной жизни министров и других высокопоставленных лиц, постоянно докладывалось государю. Одним словом, наблюдения этого рода составляли чуть ли не главную заботу нашей тайной полиции.

При таком направлении деятельности III отделения неудивительно, с одной стороны, что ему частенько вовсе были неизвестны выдающиеся анархисты, а с другой, что оно почти без разбора ссылало всех подозрительных ему лиц, размножая людей, состоящих на так называемом нелегальном положении (поскольку они из ссылки бегут) ».

Содержание дневника государственного секретаря Перетца дополняет и подтверждает рассказ выдающегося народовольца Н. В. Клеточникова, два года служившего в III отделении: «Итак, я очутился в III отделении, среди шпионов. Вы не можете себе представить, что это за люди! Они готовы за деньги отца родного продать, выдумать на человека какую угодно небылицу, лишь бы написать донос и получить награду. Меня просто поразило громадное число ложных доносов. Я возьму громадный процент, если скажу, что из ста доносов один оказывается верным. А между тем почти все эти доносы влекли за собой аресты, а потом и ссылку»

Что касается трехсот тысяч рублей, о которых писал Перетц, то они были дополнительно переданы III отделению на борьбу с террористами 8 августа 1878 года, через четыре дня после убийства шефа жандармов Н. В. Мезенцева народником С. М. Кравчинским.

Секретные расходы на борьбу с революционным движением в 1877 году составили 186 877 рублей, в 1878-м - 251 877 рублей, в 1880 году - 558 957 рублей. Увеличение ассигнований совпадает с ростом революционного движения и сопровождается увеличением доходов служителей правоохранительных органов. Большая часть из приведенных сумм оседала в III отделении. В этом легко убедиться, рассмотрев смету секретных расходов на 1880 год:

52 000 рублей - на охранную стражу императора и его семьи,
29 000 рублей - петербургскому градоначальнику на агентуру,
7500 рублей - московскому генерал-губернатору на агентуру,
7800 рублей - Киевскому губернскому жандармскому управлению на агентуру,
21000 рублей - на заграничную прессу для появления в газетах статей нужного правительству содержания,
65 000 рублей - на внутреннюю агентуру,
19 000 рублей - на заграничную агентуру, следившую за политэмигрантами и приезжавшими к ним из России для встреч,
300 000 рублей - на противодействие пропаганде (эта сумма упомянута в дневнике Перетца, как она тратилась, читателю известно),
58 377 рублей - сумма из резерва, распределявшаяся в качестве дополнительных ассигнований.

По результатам ревизии Шамшина Лорис-Мели-ков представил Александру II доклад, в котором предложил ликвидировать III отделение с целью сосредоточения в одних руках всех подразделений по борьбе с противоправительственными выступлениями. 6 августа 1880 года появился царский указ «О закрытии Верховной Распорядительной Комиссии и упразднении III отделения Собственной ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Канцелярии» со следующей резюмирующей частью: 1) Верховную Распорядительную Комиссию закрыть, с передачею дел оной в Министерство Внутренних Дел. 2) III отделение Собственной нашей Канцелярии упразднить, с передачей дел оного в ведение Министерства Внутренних Дел, образовав особый, для заведования или в составе Министерства Внутренних Дел, Департамента Государственной Полиции, впредь до возможности полного слияния высшего заведования полициею в Государстве в одно учреждение упомянутого Министерства. 3) Заведование Корпусом Жандармов возложить на Министра Внутренних Дел на правах Шефа Жандармов. 4) Министру Внутренних Дел предоставить завершение возбужденных Верховною Распорядительною Комис-сиею вопросов, с правом приглашать для сего, в особые совещания, членов закрываемой Комиссии (...)».

Срочность, с которой ликвидировалась Верховная распорядительная комиссия, объясняется нежеланием Лорис-Меликова быть временным диктатором. Он предпочитал иметь постоянное кресло министра внутренних дел. В записке на высочайшее имя Лорис-Меликов мотивировал необходимость ликвидации III отделения стремлением сосредоточить в одном ведомстве весь политический сыск империи. Но была еще одна причина, о которой он умолчал,- непопулярность III отделения и жандармерии. А непопулярны они стали потому, что своими беззаконными действиями карали невинных и внушали страх.

Во внутренней политике III Отделения царской канцелярии выделялось несколько направлений деятельности.

Борьба с крамолой

Основной задачей III Отделения была борьба с крамолой.

В николаевскую эпоху эта борьба была не очень тяжелой, и III Отделение, при всех своих несовершенствах организации, относительно справлялось с работой. В это время у жандармов не было крупных политических провалов, и даже в грозный для всей Европы 1848 год Дубельт в письме к находившемуся за границей В. А. Жуковскому мог с удовлетворением констатировать: "У нас все тихо, благополучно, и мы должны благодари Господа Бога, что он вручил нас такой благодетельной державной деснице" 8 .

Этот общественный застой имел вполне ясные для нас общественные причины. Характеризуя выше социальную политику николаевского правительства и самого Николая, поскольку он был немаловажным звеном в государственной политике, отмечала свойственную этому времени двойственность. Двойственность эта вытекала не из каких-нибудь личных качеств императора, а из двойственности, противоречивости основных линий развития николаевской России.

Совмещение консерватизма и демагогии обусловливалось переходным характером эпохи: "Промышленный капитализм уже был налицо и боролся за власть с торговым, но последний пока был настолько силен, что не шел ни на одну явную уступку, стараясь закупить своего соперника тайными поблажками" 9 .

Эта борьба промышленного и торгового капитала и взаимное их друг к другу приспособление и определяют расстановку классовых сил эпохи.

Дворянство во всей своей массе оставалось верным престолу, охраняющему устои крепостного права. Никакой оппозиции правительству, даже пассивной, дворянство не показывает, тем более что находится от него и в прямой материальной зависимости.

Когда в 1839 году французский путешественник Маркиз де Кюстин, наблюдая нравы российского дворянства, удивился всеобщему раболепию перед царем и его политикой, ему объяснили, что большая часть дворянских имений заложена в государственном банке и Николай является не только первым дворянином своего государства, но и первым кредитором своего дворянства. Это не случайное объяснение, придуманное для любопытствующего иностранца, а официальная точка зрения. III Отделение всерьез полагало, что толчком, побудившим декабристов на террор против царской фамилии, было желание освободиться от своего кредитора.

Русская буржуазия, не бывшая особенно революционной в предшествующую эпоху, тем не менее склонна была выступать против правительства в период своего бурного роста. Капиталисты не возражали бы против некоторых буржуазных реформ, но вовсе не склонны были отстаивать их с оружием в руках и удовлетворялись теми компромиссами, которые предлагало им правительство. Оставались угнетенные классы: крестьяне и рабочие. И на них III Отделение обратило пристальное внимание.

"Исследуя все стороны народной жизни, Отделение обращало особенное внимание на те вопросы, которые имели преобладающее значение... Между этими вопросами в течение многих лет первенствующее место занимало положение крепостного населения. III Отделение обстоятельно изучало его бытовые условия, внимательно следило за всеми ненормальными проявлениями крепостных отношений и пришло к убеждению в необходимости отмены крепостного состояния" 10 .

10) Цит. по: Троцкий.И. III-е отделение при Николае I, Л., 1990, стр.24

Я считаю, что мы не должны удивляться этому странному на первый взгляд положению: в качестве защитников крестьянского освобождения выступают не вольнодумцы, не декабристы или петрашевцы, а николаевские жандармы, и врагов крепостничества не разжалуют в рядовые, не ссылают в Сибирь, а награждают чинами, орденами и властью. Не ошибка ли?

Не приписали ли себе жандармы задним числом (цитированный выше юбилейный обзор относится к 1876 году) участие в реформе, за одни помыслы о которой в начале николаевского царствования ссылали и гоняли сквозь строи?

Нет, все верно. Жандармы действительно пришли к выводу о необходимости реформы, но пришли своим собственным путем. В своих трудах III Отделение не забывало упомянуть, что в массу недовольных входит "все крепостное сословие, которое считает себя угнетенным и жаждет изменения своего положения". А в "нравственно- политическом отчете" за 1839 год Отделение напоминало, что весь дух народа направлен к одной цели -- к освобождению, что крепостное состояние есть пороховой погреб под государством.

Картина становится ясной. К выводу о необходимости освобождения приводили интересы полицейской безопасности государства, сыгравшие немалую роль и I проводимой реформе 1861 года. Жандармы слишком часто сталкивались с крестьянскими восстаниями в роли усмирителей, чтобы не понять всей опасности новой пугачевщины. В практической же своей деятельности III Отделение занималось подавлением крестьянских восстаний -- в этом деле неизменную роль играли жандармские команды. Правда, в исключительных случаях помещичьей жестокости доставалось и помещикам. В отчете III Отделения со значительным преувеличением говорится "о всех случаях неповиновения и буйства крестьян, убийства помещиков и управителей или посягательства на убийство, а также жестокого обращения со стороны помещиков немедленно было

представляемо государю" 11 . На самом деле, не только большинство помещиков безнаказанно издевалось над своими рабами, но и значительная доля волнений ликвидировалась местными средствами, не доходя до сведения III Отделения.

С немалым вниманием относилось Отделение и к впервые появляющемуся в это время на сцене русской истории рабочему вопросу. В этом отношении жандармы оказывались достаточно чуткими и сумели просигнализировать опасность, когда она только еще зарождалась, тем более что рабочие волнения, в общем аналогичные крестьянским бунтам, подчас приобретали своеобразный организационный характер... Так, по данным III Отделения, в 1837 году "на горных заводах Лазаревых в Пермской губернии некоторые мастеровые заводские... составили тайное общество, имевшее целью уничтожение помещичьей власти и водворение вольности между крепостными крестьянами. Но, преследуя рабочих бунтовщиков и тщательно регистрируя все случаи рабочих волнении, жандармы не забывали и необходимости некоторой "социальной профилактики". Так в 1835 году был издан первый фабричный закон. Анализируя свою деятельность за период 50 лет, III Отделение с особым удовлетворением отмечало проявленное им внимание к нуждам рабочего класса.

"В 1841 году,-- читаем мы в юбилейном отчете,-- была учреждена под председательством генерал-майора Корпуса жандармов графа Буксгевдена особая комиссия для исследования быта рабочих людей и ремесленников в С.-Петербурге. Представленные ею сведения сообщены подлежащим министрам и вызвали некоторые административные меры, содействовавшие улучшению положения столичного рабочего населения. Между прочим, на основании предположений комиссии, по инициативе III Отделения, была устроена в С.-Петербурге постоянная больница для чернорабочих,

послужившая образцом подобному же учреждению в Москве" 12 .

Но ни рабочее, ни крестьянское движение не могло занять сколько-нибудь видного места в работе жандармского аппарата. Первое еще только зачиналось, а второе, по самым своим формам, не могло оправдать существования III Отделения. Стихийно возникавшие крестьянские бунты не могли быть предотвращены никаким полицейским надзором, никакой тайной агентурой. В борьбе с массовым движением жандармы выступали либо в качестве усмирителей, либо с мудрыми предложениями мер предосторожности. Центральной же их задачей была борьба с крамолой "образованных классов" как тогда говорили. Но, как мы видели выше, ни дворянство, ни буржуазия в массе своей революционностью не блистали.

Рассматривая настроения отдельных групп, жандармы отдавали себе отчет в этом обстоятельстве.

Уже в "обзоре общественного мнения" за 1827 год мы находим картину отношений к правительству различных социальных групп.

На первом месте обзор ставит "двор", то есть круг лиц, которые составляют придворное общество. Здесь жандармский надзор отмечает две группы: телом и душой преданных императору и партию "вдовствующей" императрицы. Впрочем, настроение придворных, по справедливому мнению III Отделения, несущественно: "Мнение двора не представляет значения для правительства, так как оно (то есть мнение) не играет никакой роли в обществе" 13 .

На втором месте стоит "высшее общество", то есть столичная аристократия и бюрократическая верхушка. Здесь обзор устанавливает довольно грубое деление на две группы: "довольных" и "недовольных". Недовольные -- это либо опальные вельможи прежнего царствования, либо же сторонники аристократической конституции на английский манер, члены "английского клуба".

Последние кажутся опаснее, но ни те ни другие не представляют сколько-нибудь значительной угрозы в смысле перехода к какому-нибудь действию.

Далее идет средний класс: помещики, живущие в столицах и других городах, неслужащие дворяне, купцы первой гильдии, образованные люди и литераторы. Этот многочисленный класс, разнородные элементы которого спаяны в одно целое, составляет душу империи. Здесь все обстоит благополучно: "Улучшение настроения и общественного мнения этого класса прогрессирует с поразительной быстротой" 14 . Правда, группы имени свои мелкие жалобы. Следующей социальной группой, выделяемой "обзором", является чиновничество. Последнее не внушает сколько-нибудь серьезных опасений, но морально наиболее развращено и требует попечения с этой стороны. "Хищения, подлоги, превратное толкование законов -- вот их ремесло" 15 .

В своей борьбе с бюрократизмом III Отделение на словах шло довольно далеко. В картине общественного мнения за 1829 год дан разбор всех министерств и министров. В своей критике жандармы, "невзирая на лица" были довольно резки. Так, о министре финансов Канкрине сказано, что он "человек знающий, просвещенный, деятельный и трудолюбивый, но упрямый: он не слушает никого, кроме нескольких любимцев, которые его обманывают" 16 . Министр внутренних дел Закревский "деятелен и враг хищений, но он совершенный невежа" 17 . Министр народного просвещения -- обскурант. Военный министр граф Чернышев "пользуется печальной репутацией: это предмет ненависти публики, всех классов без исключения" 18 .

Морской министр прямо обвинен в воровстве и т. п. Наряду с характеристикой высших бюрократов жестокой критике подвергается и вся государственная система.

Но, как отмечалось выше, борьба III Отделения с чиновничеством

14),15),16),17),18)Цит. по: Троцкий.И. IIIотделение при НиколаеI,Л.,1990, стр.29-30

была исторически обречена на неудачу.

Несколькими "показательными" процессами и наказаниями нельзя было остановить все усиливавшийся бюрократизм аппарата. И, сознавая свое бессилие, III Отделение на практике очень мало боролось с чиновничеством, особенно средним и низшим, не приходившим в личные столкновения с центральной жандармской конторой.

Возвращаясь к обзору общественного мнения, мы находим в нем еще три отдельные группы: армию, крепостное крестьянство и духовенство. В армии сравнительно все хорошо: нельзя, может быть, определенно утверждать, что армия в целом довольна, но надо сознаться, что она "вполне спокойна и прекрасно настроена". Неблагополучно обстоит с крестьянством, жаждущим освобождения, и массой духовенства. Последнее живет почти в одинаковых условиях с крестьянством и заражается его настроениями.

Вся эта картина рисует сравнительно спокойное состояние общества, да так оно и было на самом деле. И единственное черное пятно на безоблачном жандармском небе составляет интеллигентная дворянская молодежь. Считаю необходимым отметить, что центром оперативной деятельности III Отделения стала слежка за молодежью, которая представлялась наиболее благоприятной почвой для возникновения "тайных обществ". Однако "наблюдение вскоре убедило, что преступные замыслы (имеются в виду декабристы) не оставили в обществе почти никакого следа. В приведенной выше характеристике "общественного мнения" помимо разреза социального не был забыт и разрез национальный. В обзоре упомянуты прибалтийские провинции, Финляндия и Польша. Хуже всего обстояло с последней, но как раз в Польше III Отделение не имело силы. Там действовала, хотя в значительной степени лишь на бумаге, своя конституция, а наместник, великий князь Константин, относился к жандармам довольно скептически. После подавления восстания польская конституция была уничтожена, и III Отделение распространилось на Польшу. Здесь оно развило энергичную деятельность, перешедшую через границу и приведшую к созданию заграничной агентуры. Все, что чуть-чуть выходило за рамки дозволенного, превращалось в страшное преступление, но не только потому, что "у страха глаза велики", но и потому, что других преступлений вовсе не было, а обходиться без "государственных преступников" III Отделению было неприлично. Правда, изрядную работу доставляли разбросанные по различным тюрьмам декабристы и, позднее, поляки. На каждого было заведено особое дело, каждый рассматривался как носитель общественной смуты. Но вся эта слежка, хотя и требовала времени и усилий, уже не могла принести сколько-нибудь значительные результаты. И жандармы хватаются за каждое сообщение, каждый слух о тайном обществе или заговоре, а ловкие авантюристы-провокаторы используют и жандармское рвение, и страх императора перед революцией. Николай не оставлял без внимания ни одного политического доноса, особенно связанного с декабристами или поляками, как бы ни был нелеп такой донос.

Пользуясь мнительностью императора, III Отделение давало ход таким делам и провокациям, фальшивость которых наиболее умные жандармы, как Фок или Дубельт, должны были понимать. Недаром про Дубельта говорили, что он "выдумывает заговоры, чтобы пугать постоянно правительство и этим доказывать свою необходимость" 19 . Если Дубельт сам заговоров и не выдумывал, то он препятствовал другим замышлять их. Дела Ш Отделения полны доносов о "государственных тайнах" и "злоумышлениях против императора", которые после расследования оканчивались впустую. Эти доносы наконец утомили самих жандармов, и они стали наказывать неудачливых доносчиков.

В начале царствования был учрежден Корпус жандармов; который должен был сосредоточить все моральные силы империи, лучших людей государства, соединявших высокие нравственные качества с беспредельной преданностью царю и отечеству. В том-то и оказывается корень зла, что в III Отделение проникли ненадежные люди, а главенство в нем захватил

обольстивший Бенкендорфа Дубельт; этот человек, всегда бывший против правительства, едва ли не во всех обществах, из III Отделения сделал место, которому дали название -- факторская контора. Надо томы написать, чтобы исчислить все мелочные дела, разобранные III Отделением, и смело можно сказать: много Высочайших повелений вышло без воли Государя. Единственным местом его проявления была литература; и с нею жандармы на первых порах бороться умели. Но когда в 50-х годах поднялась новая революционная волна, волна демократической революции, жандармы оказались бессильны против нее, и прошло много времени, прежде чем они научились распознавать ее отличительные особенности.

Преемники Александра II

§ 171. Император Александр III Александрович (1881–1894)

Портрет императора Александра III

В частностях надлежит отметить следующие важные мероприятия времени императора Александра III.

1. В отношении сословий был проведен ряд мер, имевших целью упорядочить их расстроенное положение. Дворянство переживало после крестьянской реформы тяжелый экономический кризис. Его хозяйство пришло в расстройство с потерей дарового крестьянского труда. Земли уходили из рук дворян со значительной быстротою, а вместе с тем, с продажею усадеб, и сами дворяне покидали уезды. Правительство рядом мер стремилось всячески поддержать упадавший класс. Дворянам было предоставлено преобладание в земствах (путем соответственного изменения в порядке земских выборов). Была в уездах учреждена должность «земских участковых начальников». Они заменили собою мировых судей и в то же время получили большую административную власть над крестьянскими обществами. Предоставленная по закону местным дворянам, должность земского начальника должна была, конечно, поднять значение дворянства в уездах. В то же время правительство пришло на помощь и материальным нуждам дворянского сословия. Был учрежден «дворянский земельный банк» для выдачи дворянам ссуд под залог их земель на очень льготных условиях.

Одновременно правительство делало попытки и к улучшению материального быта крестьян . Во многих местах крестьянские наделы оказались недостаточными для того, чтобы обеспечивать возросшее крестьянское население. Появилась острая нужда в земле. Ввиду этого для крестьян был учрежден «крестьянский земельный банк», выдававший ссуды крестьянам для приобретения земель покупкою. Другим средством для борьбы с малоземельем явилось крестьянское переселение на свободные земли в Сибири и Средней Азии. Правительство пыталось упорядочить переселенческое движение и направлять его; оно приходило на помощь переселенцам, указывая им земельные участки и облегчая им трудности далекого пути. Малоземелье гнало крестьян из деревень в города и на фабрики. Рост фабричного производства в России во второй половине XIX в. повел к тому, что в городах и фабричных центрах образовался многолюдный рабочий класс , оторванный от земли и не обеспеченный ничем, кроме фабричного труда. Отношения между фабрикантами и рабочими иногда обострялись, вели к столкновениям и стачкам. Власть была поставлена в необходимость регулировать эти отношения законом. При императоре Александре III не только началось фабричное законодательство, но и была учреждена должность фабричных инспекторов для наблюдения за фабричными порядками с целью ввести дисциплину среди рабочих и охранить их законные интересы от эксплуатации хозяев.

Прием волостных старшин Александром III. Картина И. Репина, 1885-1886

2. В отношении финансов и государственного хозяйства при императоре Александре III были приняты важные меры. Финансовое положение России после войны 1877–1878 гг., вследствие различных причин (§163), было неудовлетворительно. Курс кредитных билетов был низок (доходил до 60 коп. за рубль и даже менее) и постоянно колебался. Каждый год в бюджете бывали дефициты. Император Александр III прибег к чрезвычайной бережливости и усвоил систему покровительственных пошлин, высоко облагая привозные товары и поощряя русское производство. Министры финансов (Н. Х. Бунге, И. А. Вышнеградский, С. Ю. Витте) один за другим последовательно проводили эту финансовую политику и не только достигли прекращения дефицитов, но успели, сверх того, образовать значительный запас золотой наличности. С ее помощью была подготовлена реформа денежного обращения, произведенная уже при императоре Николае II . В видах экономического подъема восточных окраин и более тесной связи их с государственным центром была предпринята постройка великой Сибирской железной дороги, соединившей Европейскую Россию с Тихим океаном, и Закаспийских железных дорог, соединивших Среднюю Азию с Россией.

Николай Христофорович Бунге, министр финансов эпохи правления Александра III. Портрет работы И. Тюрина, 1887

3. Внешняя политика императора Александра III отличалась определенностью и устойчивостью. Строго охраняя национальные русские интересы, он решительно уклонялся от вмешательства в Европейские дела и всегда обнаруживал неизменное миролюбие. При первых проявлениях со стороны южных славян недовольства русским протекторатом император Александр III отступился от него и предоставил Болгарию и Сербию их собственным силам. Он не поддерживал старых связей и с прусскими Гогенцоллернами, будучи очень недоволен германской политикой на Берлинском конгрессе (§169). Основанный в те годы под гегемонией Германии «тройственный союз» ее с Австрией и Италией император Александр III считал угрозой европейскому миру и интересам России и Франции. Поэтому он сблизился именно с Францией и вошел с ней в оборонительный союз, восстановивший политическое равновесие в Европе и надолго ставший оплотом европейского мира. Постоянство русского государя в поддержании общего мира и искренность его миролюбия дали ему наименование «миротворца». Во все царствование Александра III Россия имела лишь одно мелкое вооруженное столкновение с афганцами (1885) на р. Кушк по случаю присоединения к России Мервского оазиса и оазиса Пенде. Поражение афганского отряда генералом Комаровым не вызвало никаких дальнейших осложнений ни с Афганистаном, ни с покровительницей его Англией, и спорные земли остались за Россией.

4. Будучи представителем строго-национальной политики внешней, император Александр и внутри своего государства являлся носителем русской национальной идеи . Он стремился к тесному объединению инородческих окраин с государственным центром и к возможному обрусению инородцев. Объединительная политика особенно сильно коснулась Остзейского края. Там вместо старых немецких форм управления и самоуправления были введены общегосударственные учреждения с русским языком; а немецкий университет в г. Юрьеве (носившем до 1893 г. название Дерпта) был преобразован в русский. В польских губерниях также делались шаги к усилению русского влияния. В отношении же Финляндии были приняты решительные меры. В царствование императора Александра II финляндцам удалось достигнуть таких форм самоуправления, которые обращали Финляндию из автономной русской провинции как бы в особую страну. Финляндскому населению было разрешено иметь свою монету (марки и пенни), свою почту, свою таможенную систему, свои железные дороги, даже свое войско. Нет сомнения, что все эти признаки внутренней самостоятельности и обособленности должны были воспитать в финляндцах взгляд на свою родину как на особое государство, находящееся лишь в унии с Россией. Ко времени императора Александра III этот взгляд повел уже ко многим неудобствам и недоразумениям между правительством и финляндскими сеймом и сенатом. Не сочувствуя финляндскому обособлению, государь объявил (1890), что великое княжество Финляндское состоит «в собственности и державном обладании империи Российской» и что надлежит возвратить его в более тесное единение с прочими частями Русского государства. Сообразно с этим принципом был усилен правительственный контроль за финляндским управлением и намечены, а частью и осуществлены, меры к ограничению финляндской автономии.